— Ваша забота о моем благосостоянии весьма трогательна, — сухо заметил Арман. — Но так как вы совершенно не умеете врать, позвольте сказать вам одну вещь. Ни при каких обстоятельствах вы не вернетесь во Францию, чтобы мстить Никола Бурдону. Живой вам оттуда не выбраться, а когда вас схватят, то подвергнут таким мучениям, что вам не удастся скрыть правду. Мадемуазель, вы рискуете не только вашей жизнью, а я пока умирать не собираюсь. — Он протянул руку и повернул ее к себе. — Вы должны оставить все эти фантазии о вашем возвращении и начать новую жизнь здесь.
Жаклин попыталась освободиться от его руки, но все было напрасно.
— Я все поняла, — только и смогла выговорить она.
— Надеюсь, что так. — Арман убрал руку, откинулся на сиденье и закрыл глаза.
Было уже очень поздно, когда экипаж подъехал к дому сэра Эдварда. Взору Жаклин предстал огромный темный замок, в котором светилось лишь несколько окон на первом этаже. Лошади остановились, и она сама протянула руку Арману, чтобы он помог ей спуститься на землю.
— Вот ваш новый дом, мадемуазель. — Этими словами он словно хотел пресечь все возможные возражения с ее стороны.
Жаклин молчала. Она страшно устала и мечтала только о том, чтобы добраться до кровати и проспать несколько суток подряд. Тем не менее возбуждение от предстоящей встречи с Сюзанной и Серафиной нарастало в ней с каждой секундой.
Когда они поднялись по ступенькам к входной двери, Жаклин сжала руку Армана, словно ища у него поддержки. Тяжелая дубовая дверь распахнулась, и на пороге появился дворецкий.
— Добрый вечер, мистер Сент-Джеймс, — произнес он по-английски.
— Добрый вечер, Кранфилд. Скажите, сэр Эдвард и леди Харрингтон все еще наверху?
— Они ждали вас утром и сейчас находятся в комнате для живописи. Будьте любезны, следуйте за мной.
Дворецкий провел их в комнату, стены которой украшали гобелены и огромные портреты в тяжелых рамах. Едва они вошли, как к ним навстречу бросилась пожилая улыбающаяся дама — это, как догадалась Жаклин, и была леди Харрингтон.
— Святые угодники, Арман, ты действительно сделал это! — с радостью воскликнул, следуя за ней, невысокий, полноватый господин. Голову сэра Эдварда украшал забавный пушок сильно вьющихся седых волос, а яркий румянец на щеках свидетельствовал о его большой любви к бренди. Он с неожиданной силой схватил руку Жаклин и поднес к своим губам. — Добро пожаловать, моя дорогая Джеклин, добро пожаловать, — произнес сэр Эдвард с широкой улыбкой. — Мы с леди Харрингтон так волновались все эти дни! Знаете, когда Сент-Джеймс не приехал сегодня утром, мы чуть с ума не сошли от беспокойства!