— Нет.
Жаклин поднесла стакан к губам и сделала большой глоток. Крепкий напиток обжег ей гортань, но вслед за этим в ее груди разлилось приятное тепло, которое помогло ей собраться с мыслями.
— До вас не доходили последние новости из Франции? — неожиданно спросила она.
Арман пожал плечами и уселся на диван напротив камина.
— Революционное правительство закрывает церкви в Париже и его окрестностях, — не спеша начал он. — Доносы все еще считаются проявлением лояльности, поэтому в парижских тюрьмах содержится более семи тысяч заключенных — гильотина не успевает рубить головы так быстро, как этого хотелось бы Комитету. Но, несмотря на все аресты и казни, народ продолжает голодать.
— Неужели именно этого добивались революционеры? — прошептала Жаклин, делая еще один глоток.
Арман отрицательно покачал головой:
— Не думаю, мадемуазель. Часть знати, к которой относился и ваш отец, мечтала о новом порядке, при котором власть но Франции не будет единоличной. Возможно, они даже разделяли взгляды буржуазии и считали, что привилегии должны быть отменены во имя равенства, при котором человека будут оценивать не по его фамилии, а по способностям и поступкам. Крестьяне хотели более простых вещей — хлеба, чтобы поесть, и одежды, чтобы согреться; они мечтали о разрушении той системы, которая заставляет их бороться за свое выживание. Однако сегодняшнее правительство не имеет ничего общего с теми идеалами, которые привели его к власти в 1789 году. Революция вышла из-под контроля. Прежние вожди осуждены и казнены, феодализм отменен, монархия разрушена. Теперь во всех бедах страны обвиняют буржуазию, но народ продолжает голодать. Похоже, что власть начинает испытывать страх перед своим народом.
— Это должно было случиться. — Жаклин тряхнула головой.
Арман с восхищением взглянул на нее. Она стояла перед камином и смотрела на пламя, свет которого переливался на се нежной коже. Маленький локон шаловливо спустился на щеку девушки и теперь дрожал, сверкая как золотой дождь.
Арман вдруг почувствовал нестерпимое желание дотронуться до этого нежного завитка. Ему вспомнился тот вечер, когда Он гримировал ее, превращая в крестьянку. Теперь ему казалось невероятным, что он смог справиться с такой задачей. Глядя на тонкие черты лица, великолепно очерченный подбородок, прямой нос, полураскрытые алые губы Жаклин, Арман не мог представить себе, как можно не хотеть ее.
— Месье Сент-Джеймс, мне нужна ваша помощь, — неожиданно услышал он.
— В самом деле?
Жаклин поставила стакан на каминную полку и начала расхаживать по комнате, обхватив себя руками.