— Больше ничего?
Эмма удивленно посмотрела в лицо Фултона.
— Ничего, а что?
Он вздохнул и отвел глаза.
— Просто так.
Эмма сложила руки на груди и стояла, глядя на залитую лунным светом поверхность озера. Фултон что-то скрывал, но ей не хотелось выяснять, что. Ей вообще не хотелось разговаривать.
Однако Фултон не успокаивался. Он откашлялся и провозгласил:
— Сегодня пришла телеграмма от матери с отцом. Они будут дома в течение недели.
— Понимаю.
Неожиданно он взял ее за руку и повернул к себе лицом.
— Не думаю, — проговорил он. — Эмма, нам надо убежать. Сейчас. Сегодня. Тогда я смогу представить тебя матери как fait accompli[4].
Пораженная, Эмма вырвала свою руку.
— Фултон, я говорила тебе…
Он приложил палец к ее губам.
— Ничего не говори. Я знаю, что мать пугает тебя, Эмма, но раз ты будешь моей женой, она примет тебя, я уверен в этом.
Боль, которую почувствовала Эмма, должно быть, отразилась в ее глазах, когда она посмотрела на Фултона. Но если он и заметил это, то не показал виду. Возможно, он прислушается, если она подойдет к этому вопросу с его точки зрения.
— Фултон, обо мне ходит много разговоров и…
Он схватил ее за плечи.
— Мне все равно, Эмма, — прошептал он. Она вдруг заметила, что нижняя губа у него разбита и слегка опухла.
Девушка нежно прикоснулась к ране.
— Что случилось?
Его глаза избегали ее.
— Ничего, о чем бы тебе следовало волноваться, дорогая, — ответил он. — Теперь послушай меня. Мы должны пожениться прямо сейчас!
— Я не могу, — грустно ответила она.
— Я понимаю, девушкам нравятся венчания в церкви, но…
— Причина не в этом. Фултон, я не люблю тебя. Было бы ужасной ошибкой пожениться.
Он все еще держал ее за плечи и теперь сердито встряхнул ее.
— У тебя скоро появятся нежные чувства ко мне, Эмма, обещаю тебе. Уедем со мной сегодня!
Эмма освободилась от его рук.
— Я не могу.
— Эмма, это правда, что все говорят о тебе и Фэрфаксе?
Вопрос был поставлен так прямо, что обескуражил ее.
— Думаю, это зависит от того, что говорят, — расстроенно сказала она. Потом, плотнее закутавшись в шаль от вечерней прохлады, она стала подниматься по берегу к дому. Фултону оставалось только последовать за ней.
Он остановил ее на краю лужайки, снова взяв за руку. На этот раз он держал ее крепко, не давая вырваться.
— Мне наплевать, если все это правда, — быстро проговорил он. — Ты слышишь меня, Эмма? Мне наплевать. Я все равно хочу тебя больше всего на свете!
Эмма вздохнула.
— Что они говорят? — спросила она, приготовившись к худшему.
Фултон отпустил ее и опустил голову.
— Что ты проводила ночи в его комнате.