«Как бы я хотел вернуться туда», — вздохнул я, — «Там все было таким ярким, таким ясным, полным радости».
«То, что приносило тебе радость ребенком, может быть твоим снова. Иисус из Назарета, один из Великих Воинов, однажды сказал, чтобы войти в Царствие Божие, ты должен стать подобно дитяти малому. Теперь, ты это понимаешь».
«Прежде чем ты уйдешь от меня сегодня, Дэн», — сказал он, наливая себе кружку воды из емкости, — «хочешь еще чая?»
«Спасибо, Сок. Мой бак на сегодня полон».
«Ладно. Встретимся завтра в восемь часов утра возле Ботанического Сада. Пора нам побывать юными натуралистами».
Я ушел, уже с нетерпением ожидая этого момента. Проспав несколько часов я проснулся свежим и бодрым. Может сегодня, может завтра, я открою секрет радости.
До Клубничного Каньона я пробежался трусцой и стал поджидать Сократа у входа в Ботанический Сад. Когда он прибыл, мы прошлись под сводами всех вообразимых деревьев, кустов, растений и цветов.
Мы вошли в огромную куполообразную теплицу. Воздух был влажным и теплым, и резко отличался от прохладного утреннего воздуха снаружи. Сок обвел рукой тропическую растительность вокруг нас и сказал: «Когда ты был ребенком, весь мир представал перед твоим зрением, слухом и осязанием, как будто впервые. Однако, сейчас ты узнал названия и категории для всего — это хорошо, это плохо, это стол, это стул, это машина, дом, цветок, собака, кошка, цыпленок, мужчина, женщина, закат, океан, звезда. Тебе становится скучно от явлений мира, потому что они существуют для тебя только как названия. Сухие умственные понятия ограничивают твое видение».
Сократ указал на высоченные пальмы, которые почти казались стеклянного потолка купола. «Сейчас ты воспринимаешь окружающее сквозь пелену ассоциаций о вещах, окутывающую прямую, простую осознанность. Ты „уже видел все это раньше“; это все равно, что смотреть кино в двадцатый раз. Ты видишь только воспоминания о предметах, и таким образом, тебе становится скучно. Понимаешь, скука — это фундаментальная неосознанность жизни; скука есть осознанность, попавшая в капкан ума. Тебе придется послабить ум, чтобы „прийти в чувство“.
В следующую ночь я зашел в его офис как раз тогда, когда он ставил чайник на плиту. Я осторожно снял обувь и поставил ее на коврик рядом с диваном. Не оборачиваясь, он сказал: «Как насчет маленького соревнования? Ты делаешь трюк, потом я, и посмотрим, кто победит».
«Ну, ладно, если ты настаиваешь». Мне не хотелось ставить его в неловкое положение, поэтому я просто выполнил стойку на одной руке на его письменном столе, затем, распрямляя руку, сделал обратное сальто, легко приземлившись на ковер.