— Я сомневаюсь, что Питер сможет проникнуть в здание. Но даже если ему и удастся, он никогда не заставит меня открыть дверь.
Джанни сунул руки в карманы брюк и смерил женщину оценивающим взглядом.
— Полагаешь, он будет так добр, что предупредит тебя о следующем нападении за несколько дня по почте? Ты же даже не знаешь, чего от него ожидать! Следует соблюдать осторожность. И ты отлично это понимаешь.
Неделю назад ни один из этих доводов не убедил бы Элизабет, но теперь у нее было время поразмыслить. И повод.
— Никогда не сдаешься, да? — спросила она у терпеливо ожидающего ее ответа итальянца.
— Точно. Если это в интересах дела. Больше они препираться не стали и вошли в квартиру. Обоим очень хотелось пить. Крепкий сладкий чай — для того, чтобы разогнать разноцветные искорки усталости, плавающие перед глазами.
Элизабет наполнила чайник водой и поставила его на плиту, достала из шкафчика заварку, сахар и сухие сливки.
Поставив на стол две красивые фарфоровые чашки, она принялась ждать, пока вскипит вода.
Присутствие Джанни смущало ее. Хотя он сидел тихо, скрестив руки на груди, и выжидающе молчал, не проявляя никакого нетерпения. Через несколько минут придется с ним заговорить, решила Элизабет. Иначе пауза затянется до неприличия.
Вода закипела. Элизабет заварила чай, налила его в чашки, добавила сливок. Тишина была уже невыносимой.
— Поговори со мной, — вдруг попросил Джанни, взяв ее руку в свои. — Не поворачивайся спиной и не уходи. Это самое простое, что можно сделать. Но не самое верное.
Молодая женщина нервно дернулась, отчаянно желая оказаться где-нибудь в другом месте. Джанни поднялся.
— Нет, лучше не говори ничего, — прошептал он и прижался к ее губам.
Поцелуй был потрясающий и закончился слишком быстро. Так нечестно! Элизабет сама обвила руками сильную шею и приникла к губам Джанни. Целовать этого мужчину было так упоительно! В нем чувствовалась сила. Именно она и делала итальянца таким привлекательным…
Элизабет потребовалось время, чтобы взять себя в руки и успокоиться.
— Здесь, как мне кажется, нам не перед кем притворяться, — печально усмехнулась она.
— А кто говорит о притворстве? — удивился Джанни.
Он обнял Элизабет. Его четко очерченные губы тепло улыбались. А в глазах горел тот самый огонек, который был так хорошо знаком теперь молодой женщине.
— Давай не будем делать это, — беспомощно прошептала Элизабет, борясь с волей более сильной, чем ее собственная.
— Боишься?
— Мне нечего бояться.
Джанни ленивым жестом притянул женщину к себе, ласками заставляя забыть обо всем на свете. Кроме него.