Каланта обнаружила, что страшно ревнует Рейвенсвуда в те минуты, когда он выполняет фигуры танца с другими дамами. Она мечтала, чтобы он танцевал только с ней. В какой-то момент джентльмены обнимали своих партнерш за талию, и Каланте хотелось оттолкнуть леди, стоявшую напротив Рейвенсвуда, и занять ее место. Ей потребовалось все самообладание, чтобы подавить этот порыв.
Он не развлекал ее пустой болтовней, что остальные партнеры считали необходимым, и, в сущности, задал один-единственный вопрос – ночует ли она в доме с другими гостями. Каланта почувствовала облегчение от того, что он больше ни о чем не спрашивал, не интересовался, как сможет отыскать ее, потому что знала – она не должна с ним видеться. Каланта не могла рисковать своим с таким трудом завоеванным покоем.
Оглядев комнату, она удивилась, какими яркими кажутся ей краски, словно все вокруг внезапно ожило, – и это испугало ее. Каланте хватало своих занятий, цветов и рисунков. Она не могла позволить себе увлечься таким мужчиной, как Рейвенсвуд. И все-таки какой-то частью сознания понимала, что уже увлеклась.
Каланта хотела бежать прочь, но тут он вернулся.
– Шампанское, ваша светлость.
– Пожалуйста, зовите меня Калантой. – Она ненавидела титул, напоминавший ей о том, чем она не смогла стать, и о браке, наполненном адскими мучениями. И почему-то больше всего ей не нравилось, когда этот титул слетал с уст Рейвенсвуда.
– Очень хорошо, Каланта. А меня зовут Джаред. – Виконт произнес это с торжественностью, с которой обычно объявляют о своем королевском происхождении.
– Рада познакомиться, Джаред.
– Я знал, кто вы такая, еще до нашего танца.
– Да. – Каланта тоже знала, кто он такой, но теперь они познакомились. Было что-то очень интимное в подобном знакомстве, когда никто не представлял их друг другу. – Вы брат леди Эштон.
Он кивнул.
– Каланта – имя греческое.
Ей нравилась его прямота. Не нужно тратить усилия, пытаясь уловить скрытые нюансы и двусмысленные значения слов. Каланта не улыбнулась, хотя ей этого хотелось, и такое желание удивило ее.
– Мой отец был викарием и почти все свободное время проводил, переводя Библию с греческого и иврита. Мама ему помогала.
Их обоих потрясло рождение дочери в весьма почтенном шпрлсте.
– Оно означает «прекрасный цветок». Интересно, они предполагали, что вы станете такой красавицей?
– Думаю, они на это надеялись.
– Их надежды оправдались.
– Они так считали, – согласилась Каланта.
Они верили, что ее красота – это благословение и дар Господа Всемогущего. Родители, умершие в первый год ее супружества от инфлюэнцы, так и не узнали об истинном характере ее мужа и того, что красота дочери оказалась проклятием и сломала ей жизнь. Каланта радовалась, что им не пришлось наблюдать за страданиями любимой дочери, хотя после их смерти одиночество навалилось на нее с новой силой.