Трофимов спрыгнул на пол. Чтобы освободить товарищей, понадобится лом или металлическая труба. Дойдя до ворот и не найдя ничего подходящего, Николай прислушался и пошел в обратном направлении. Наконец нашел подходящий обрезок швеллера. Он лежал сверху пачки листового металла – такого же, как и в вагоне.
Удалось наконец-то приподнять лист настолько, чтобы пленники по одному сумели выбраться наружу. Но только для того, чтобы сменить один плен на другой. После осмотра помещения они поняли, что самостоятельно выбраться из закрытого цеха не смогут.
Все двери, ведущие в рабочие помещения, оказались закрытыми. Зато сверху в них можно было попасть беспрепятственно. Единственной незапертой оказалась дверь, ведущая в кабинет начальника этого, скорее всего, типографского цеха. Стеллажи из светлого пластика, заставленные гроссбухами и папками с документацией, оргтехника, холодильник, телевизор в углу. На столе, справа от телефона, сложенный вдвое широкий лист бумаги, испещренный какими-то записями, непонятными символами, заштрихованными прямоугольниками и одной и той же залихватской росписью. Так расписываются чисто машинально, не думая, например во время долгого телефонного разговора.
Кисин открыл дверцу холодильника. Свело скулы от вида початой палки «колбасного», с коричневой прокопченной корочкой сыра, пачки сливочного масла, бутылки кетчупа и баночки горчицы. Металлической линейкой, обнаруженной в ящике стола, они нарезали сыр. Намазывали его маслом, поливали кетчупом и отправляли в рот.
Ирине уступили место за столом. Она ела, непроизвольно разглядывая записи, сделанные на странной, с виду ворсистой и в тоже время восковой бумаге. Появилось чувство, что она неоднократно видела эту бумагу: с едва различимыми полосками, пересекающими ее сверху донизу, еле приметной бугристостью или тиснением. Она напрягла память, отложив недоеденный кусок сыра и поднеся лист к настольной лампе. Вглядевшись внимательней, поняла, что эта бумага пусть не напрямую, но косвенно связана с ее задержанием в Верхних Городищах.
– Парни, – тихо сказала она, глядя перед собой, – лучше бы нам не попадать сюда.