Интересно так вот рассуждать, но быстро надоедает.
А еще интересно наблюдать за Львом, за его реакцией. Просто наблюдать, стараясь не делать никаких выводов.
«Завтра встретимся?»
«Нет».
Девушка нахмурилась, вспомнив долгое немое прощание у двери ее комнаты. Почему он сказал «нет»? Он же сказал «нет», она точно помнила. Тут же в мыслях всплыл второй вопрос, о котором она позабыла: «Вы еще не уезжаете?» – «Нет».
Все встало на свои места: он не уезжает, и они снова встретятся. На пляже. Когда стемнеет. Когда он, не дождавшись ее в ресторане или в холле гостиницы, выйдет, как и сегодня, на пустынное побережье. А она догонит его и окликнет по имени: «Лев!» Нет, не так, это будет похоже на окрик или предупреждение:
«Стой!
Там, где стоишь!
Не двигайся!
А то хуже будет!»
Будет хуже. Ему точно будет хуже.
Плевать! Пока плевать. Да и потом тоже.
Она сполоснулась под душем, надела легкую удобную пижаму – подарок матери – и вышла на балкон.
Ее действия и Льва Радзянского почти совпали: оба, только с разницей в час с небольшим, смотрели в одну и ту же сторону – на искрящуюся лунную дорожку, вклинившуюся в море. Только думы у них были абсолютно противоположными: Радзянский посылал на свою голову проклятия, а девушка помнила лишь слова «благословения».
Лицо официанта, с готовностью взявшегося обслужить клиентов, словно избороздило желание угодить, он едва не расшаркался, подходя к столику. Радзянский задал девушке вопрос, который со вчерашнего вечера вертелся у него на языке:
– Похоже, вас здесь хорошо знают? – Он перевел взгляд с ухоженного подавальщика, вихляющей походкой лавировавшего между столиками, на Лену. На ней, как и вчера, была майка в обтяжку и такая же юбка-«амазонка», только другого цвета: светлая, ближе к кремовому. Радзянский подумал, что Лена, должно быть, неплохо играет в теннис, поскольку в этом одеянии походила на теннисистку.
– Да, – ответила Лена, – хозяин отеля – хороший папин друг, мы часто останавливаемся здесь.
Они выпили по бокалу вина. Оркестранты, видимо, заканчивали вечер: на сцене остались только два гитариста и барабанщик, остальные спустились в зал и заняли один из столиков. К ним присоединились девушки, между ними завязался оживленный разговор.
Начало этого вечера почти походило на вчерашний. Дочь Руслана так же догнала Радзянского, спустившегося на пляж, и так же окликнула его:
– Привет!
В его голове экспромтом возникло желание повторить ее же слова: «Я заметил, что вы упорно не хотите называть меня по имени. На это есть причина?»
– Привет! – За долгую ночь и пробежавший как одно мгновение день Радзянский успел внушить себе, что остыл или начинает остывать к девушке, пытался взглянуть на вещи трезво. Он не спорил, что вчера буквально потерял голову, искал причины, легко находил их, но все равно не мог отделаться от коротких приступов злости на себя при воспоминании о затянувшемся прощании у дверей комнаты Лены и сочувствующем взгляде администраторши.