Майк все это видел. Я чувствовал, не глядя на него, что он хотя и сохраняет спокойствие, но сдерживается с трудом и не сводит глаз с гостя. Его круглое добродушное лицо вытянулось, щеки обвисли, но он делал над собой какие-то усилия, не шевелился и ничего не говорил.
Скоро служанка принесла второе блюдо. Это был большой кусок жареной говядины. Она поставила блюдо на стол перед Майком, тот поднялся и принялся разрезать мясо на очень тонкие кусочки и осторожно раскладывать их на тарелки, которые служанка разносила. Нарезав мяса всем, включая самого себя, он положил нож и оперся обеими руками о край стола.
-- А теперь, -- сказал он, обращаясь ко всем, но глядя на Ричарда Пратта, -- теперь перейдем к кларету. Прошу прощения, но я должен сходить за ним.
-- Сходить за ним, Майк? -- удивился я. -- Где же оно?
-- В моем кабинете. Я вынул из бутылки пробку. Он дышит.
-- В кабинете?
-- Чтобы он приобрел комнатную температуру, разумеется. Он там находится уже сутки.
-- Но почему именно в кабинете?
-- Это лучшее место в доме. Ричард помог мне в прошлый раз выбрать его.
Услышав свое имя, Пратт повернулся.
-- Это ведь так? -- спросил Майк.
-- Да, -- ответил Пратт, с серьезным видом кивнув головой. -- Это так.
-- Оно стоит в моем кабинете на зеленом бюро, -- сказал Майк. -- Мы выбрали именно это место. Хорошее место, где нет сквозняка и ровная температура. Извините меня, я сейчас принесу его.
Мысль о том, что у него есть еще вино, достойное пари, вернула ему веселое расположение духа, и он торопливо вышел из комнаты и вернулся спустя минуту, осторожно неся в обеих руках корзинку для вина, в которой лежала темная бутылка. Этикетки не было видно, так как бутылка была повернута этикеткой вниз.
-- Ну-ка! -- воскликнул он, подходя к столу. -- Как насчет, этого вина, Ричард? Ни за что не отгадаете, что это такое!
Ричард Пратт медленно повернулся и взглянул на Майка, потом перевел взгляд на бутылку, покоившуюся в маленькой плетеной корзинке; выгнув брови и оттопырив влажную нижнюю губу, он принял вид надменный и не очень-то симпатичный.
-- Ни за что не догадаетесь, -- сказал Майк. -- Хоть сто лет думайте.
-- Кларет? -- снисходительно поинтересовался Ричард Пратт.
-- Разумеется.
-- Надо полагать, из какого-нибудь небольшого виноградника.
-- Может, и так, Ричард. А может, и не так.
-- Но речь идет об одном из самых известных годов?
-- Да, за это я ручаюсь.
-- Тогда ответить будет несложно, -- сказал Ричард Пратт, растягивая слова, и вид у него при этом был такой, будто ему чрезвычайно скучно.