– Рад познакомиться, мастер Томас. – Спринг смотрел на рыбачьи судёнышки, на зевак, собравшихся на набережной; затем перевёл глаза на ярко-голубое июньское небо, повернул слегка голову, чтобы ощутить лёгкий бриз на щеке. – Неплохой денёк для отправления, не так ли, мастер Адамс?
– Хороший день для начала хорошего путешествия, – согласился Уилл. – Вы уже плавали с голландцами, мастер Спринг?
– Нет, сэр, ещё нет, – признался Спринг. – Но я слышал только хорошее о них как о моряках.
– Скоро вы обнаружите, что это правда, – сказал Том Адамс. – При условии, что вы будете помнить: они ожидают от своих штурманов хорошей работы.
– Начался прилив, Уилл, – сказал Тим Шоттен. – Надо выходить в море.
Уилл кивнул и пересёк площадь у набережной. Зрители расступились, давая ему дорогу. Мэри с дочерью ждали его.
– Ну, дорогие, мне пора. Прилив высок, нужно отчаливать. Мэри кивнула.
– Надо же, мне кажется, я сейчас заплачу.
– Ты, дорогая жена? Ну-ка, скажи мне, сколько раз мы прощались на этих самых ступенях и с такой радостью встречались, когда я возвращался? – Я не знаю, как я выдержала все эти встречи и расставания. Когда я была моложе, я меньше заботилась о будущем. К тому же, что значит путешествие к Берегу варваров, или в Средиземное море, или к берегам Африки по сравнению с этим?
– Дело нескольких лишних миль, только и всего. Кроме того, за мной будут присматривать Том и Тим. Лучших нянек не придумаешь. Смотри, они уже собираются отплывать. Ты ведь не хочешь, чтобы из-за главного штурмана весь флот упустил прилив?
Она взяла его за руки, крепко сжав в своих:
– Не ворчи, Уилл. Ты всегда был так терпелив со мной. И всё же ты не всегда был таким в душе, я знаю это.
– Я – мужчина, следовательно, подвержен перемене настроений.
– И, следовательно, подвержен страстям, ты имеешь в виду… О, Уилл, Уилл, когда ты вернёшься?
Он пожал плечами:
– Год. Может, два.
– Или никогда?
– Не говори глупостей.
– Глупостей, Уилл? Да, действительно, в прошлом мы подолгу бывали в разлуке, но никогда у меня не было таких дурных предчувствий. Я была счастлива с тобой, Уилл. В этом я клянусь. Хотелось бы мне, чтобы ты мог сказать то же самое.
– Охотно.
– Я сказала – мог бы. Не скажешь, не должен говорить. Я не хочу, чтобы ты лгал мне. Спеши же на корабль, муж мой. Возвращайся поскорее с карманами, набитыми золотом. И не ходи больше в море.
Уилл вглядывался в холодные серые глаза. Когда она говорила так, как сейчас, она снова превращалась в ту девушку, за которой он ухаживал девять лет назад. Когда она смотрела так, как сейчас, она могла оживить всю страсть, которую он когда-то к ней испытывал и о которой всё ещё сохранил воспоминания в дальнейшем уголке своей памяти. Но это были иллюзии, только и всего. Она отдалась в его объятия вчера, потому что ему предстояло уйти в море более чем на год. Это было её долгом, и она отнеслась к этому как к выполнению долга. Её долг – сдаться и выполнять все прихоти мужа, если их нельзя было победить с помощью здравого смысла и молитвы. – Муж, – спросила Мэри Адамс, – ты не хочешь мне этого обещать?