Рыцарь золотого веера (Николь) - страница 32

Она знала, что говорили о ней за её спиной. Враги выискивали её любовника среди вельмож, даже среди стражи. И всё же Хидееси не сомневался, что именно он был отцом её сына. Но мальчику было сейчас только пять лет, а его покровитель умирал. А может быть, внушаемый его именем страх переживёт его самого?

В любом случае, ей понадобится каждый возможный друг внутри дворца или вне его. Так что же видел этот мальчик сейчас? Самую красивую женщину в Японии? Высокий лоб, маленький прямой нос, небольшие глаза, казавшиеся только прорезями в гладкой смуглой коже лица, неожиданно широкий рот, который мог улыбаться с такой непринуждённостью, заострённый подбородок… Или только любовницу своего господина?

Она слабо улыбнулась.

– Ты слишком смел, Оно Харунага.

Он подумал, что Асаи не расслышала его слов.

– Госпожа, квамбаку умирает. Последний приступ почти оборвал его жизнь, и говорят, что следующего он не переживёт. Поэтому я пришёл к вам, госпожа.

Или он хотел большего? Одеяло соскользнуло даже прежде, чем она собралась спустить его намеренно. Самое гладкое плечо во всей Японии, сказал как-то Хидееси. Как-то раз. Как давно это было… А ниже плеча самая прекрасная грудь. Одеяло было поспешно водворено на место.

– Он послал за мной?

– Он прошептал ваше имя, госпожа. Это могло быть и зовом.

– Тогда я должна идти к нему. Одеяло соскользнуло, забытое, к талии, пока она хлопала в ладоши, созывая служанок. Но ведь храбрость заслужила награду. Она сможет остаться хозяйкой в этих стенах только при условии, если приобретёт безоговорочную преданность офицеров, командующих войсками Хидееси, причём самые молодые из них – самые уступчивые, а потому наиболее важные.

– Подожди, Оно Харунага.

– Да, госпожа, – воин поклонился всем телом. Едогими уже окружали три девушки, поднимая её с ложа, провожая к дальнему концу спальни, снимая ночное кимоно. Она нагнулась над решётчатым деревянным полом, выстланным циновками, и вздрогнула, когда служанки вылили ей на плечи ведро холодной воды, потом намылили спину и снова окатили водой. Потому что, даже если господин умирал, никакая женщина не могла начать день без того, чтобы сначала не совершить обряд омовения с головы до ног.

Ещё ведро воды, и она готова для того, чтобы принять ванну, которая уже ждала её. Пар поднимался над поверхностью чана. Еодогими вошла в почти кипящую воду, и только лёгкая дрожь пробежала по её телу, жар вызвал прилив крови к коже и, казалось, наполнил её маленькие груди. Волосы заранее собраны в пучок на затылке – это было заботой Магдалины. Милая Магдалина. Девушка-полукровка сидела на краю ванны, обнажённая, как и её госпожа, опустив ноги по колено в воду, массируя голову хозяйки сильными пальцами. «Что с нами будет, госпожа?» – прошептала она. Едогими откинулась назад, положив голову на колени Магдалины и позволив своим ногам выпрямиться и всплыть к поверхности воды. Она закрыла глаза, отдыхая, пока остальные девушки массировали её руки и ноги, медленно дышала, чувствуя, как их пальцы мяли и поглаживали мышцы на внутренней стороне бёдер, между пальцами ног, будили их к жизни и умиротворяли её дух. Они вопросов не задавали, они знали своё место. Магдалина, из-за своего португальского происхождения и веры в христианского бога, имела свою точку зрения на место женщины в жизненном устройстве – точку зрения чуждую и даже опасную, так как она подходила с единой меркой к каждой женщине, даже к ставленницам Господа Бога, рождённым повелевать другими. Едогими подозревала, что в глубине души та даже считала себя равной своей госпоже. Недостатки молодости – Магдалине ведь всего шестнадцать. И всё же… Она раздвинула движением головы её бедра, чтобы лежать на мягкой подушке живота, и почувствовала, как инстинктивно напряглись мышцы у её ушей, прежде чем и они расслабились в приятной истоме… Кто мог сказать наверняка, что девушка не права? Опять же, из-за своего деда-европейца она на самом деле была другой. Едогими подняла голову, упираясь затылком ей в живот, взглянула вверх. Она почти ничего не видела дальше высоких, заострённых сосков. Другая. Совсем другая, В этом отношении, возможно, даже гротескная. Женщина, чтобы быть красивой, должна иметь грудь в точности такого размера, чтобы умещалась в ладони мужчины; а не такую большую и выпирающую, чтобы отстранять одежду от тела. Но если грудь Магдалины была чересчур большой, то нельзя было не признать красоты её лица. Здесь контраст между ней и другими девушками был не менее заметён, но в её пользу. Огромные её глаза имели цвет зелёный, как у моря, и были так же бездонны; удивительный оттенок красноватого цвета сквозил в её тёмных волосах, словно лучи солнца пробивались сквозь рощу кипарисов, и этот цвет подчёркивался правильным овалом лица и заострённым подбородком, что придавало ему форму сердца. Вряд ли был такой мужчина, который, увидев её однажды, не оглянулся бы на неё во второй раз; скоро настанет время подобрать ей жениха. Даже молодой офицер, предвкушавший перспективу увидеть принцессу Едогими в момент, когда она будет выходить из ванны, не мог удержаться, чтобы не взглянуть время от времени на красоту, уже доступную его взгляду за головой принцессы.