Слуги почесали в затылках, подняли и расставили по местам опрокинутую мебель, убрали осколки чашек и блюдечек и вышли.
Селия продолжала стоять, точно оглушенная. Она все еще сжимала в руке чайник.
Тетя Пруденс, судя по ее виду, была потрясена случившимся не меньше племянницы. Немного придя в себя, она медленно повернулась к Селии и задала простой вопрос, оказавшийся впоследствии судьбоносным:
– Дорогая, и сколько же заплатит миссис Тиммонс, чтобы побеседовать со своим покойным мужем?
Вот так и появилась на свет известный медиум Селия Томасон.
Тетя Пруденс закончила свою проповедь об ответственности перед ближними, трудолюбии, твердости и прочих христианских добродетелях. Селия взглянула через плечо родственницы на дагерротипный портрет дяди Джеймса в изысканной золоченой рамочке. Интересно, сколько стоила эта безделица? Дядюшка потом жаловался, что ему пришлось сидеть перед фотоаппаратом, не шевелясь, целую вечность и вдыхать едкие химикаты в фотомастерской Мэтью Брейди, которая находилась на пересечении Бродвея и Фултон-стрит. Уже тогда он одалживал деньги у тех троих, то есть фотографу было заплачено с учетом пятидесяти процентов годовых. Так было положено начало разорению семьи. Милый, добрый, легкомысленный дядя Джеймс.
Итак, Селию выдавали за медиума-самородка, и спиритический бизнес процветал. Конечно, успех пришел к ним не сразу – первой была миссис Тиммонс. После ее визита о Селии Томасон заговорили, и вскоре многие стали стремиться попасть к ней на сеанс. Платили всегда наличными. Правда, сама Селия никогда не требовала денег. Но ее клиенты считали, что просто обязаны отблагодарить очаровательную племянницу и почтенную тетушку.
Впрочем, сама Селия была далеко не в восторге от всей этой затеи. Каждый раз, когда ей протягивали деньги, она чувствовала себя обманщицей и готова была отказаться от вознаграждения. Во время сеанса она оправдывала эту сделку с совестью, видя, какое облегчение испытывают посетители, когда узнают, что их любимые и близкие счастливы и всем довольны в таинственном загробном мире. Люди видят в ее сеансах единственную возможность сказать последнее «прости», покаяться и попытаться загладить вину – большую или малую.
Тетя Пруденс называла сеансы «утешительными» и высказывала предположение, что большинство клиентов догадывается, что их дурачат. Но желание верить в реальность загробного мира побеждает скептицизм, и люди приходят снова и снова – и богачи, и кто победнее. Все они просят Селию задать вопросы своим умершим родственникам или передать слова, которые не успели сказать им при жизни.