Заложив руки в задние карманы штанов, он посмотрел на нее.
— Как вы думаете, можно делать все это, не вставая с кресла?
— Зачем спрашивать? — У Алекс даже губы побелели. Руки ее мелко дрожали. Но в глазах не было ни слезинки, только растерянность и злость. — Даже если бы я смогла дотянуться до всех этих вещей и выкопать яму для костра, я не имею ни малейшего представления о том, как готовить на открытом огне. — Опустив голову, она прижала пальцы ко лбу. — Это безнадежное дело.
— Трудное, но не безнадежное, — поправил ее Дэл.
Опершись плечом о борт походной кухни, он смотрел на Алекс. Честно признаться, она была красивой женщиной, умеющей держаться элегантно и с достоинством. Такую женщину трудно было представить среди ковбоев, перегоняющих скот, даже будь она совершенно здорова. Она существо из другого мира — мира нарядных улиц и культурных людей, мира, не имеющего ничего общего с этими дикими просторами.
— Не знаю, что мне делать, — прошептала она, в растерянности глядя на кухонный инвентарь, развешанный по бортам. — Мой муж… Все думали, что мы… но жить так, как мы жили, оказалось куда дороже, чем это можно представить, и мы… — Алекс махнула рукой и подняла голову. — Мне нужна моя доля наследства. Без нее мне себя не прокормить.
На перчатках ее осела пыль, и на лбу остались темные борозды от пальцев. И эти грязные полосы на безупречно чистом лбу вдруг сделали ее проще и ближе ему. Алекс перестала казаться Фриско холодной патрицианкой, презирающей таких, как он, плебеев, он увидел в ней обычную женщину, которой не чуждо ничто человеческое. И тогда он вдруг понял, как трудно ей, с ее гордостью, признаваться в том, что ей отчаянно нужны деньги. Он смотрел на грязные полоски на ее лбу и вспоминал о том, что чувствовал сам в иные минуты своей жизни и каково это — почти физически ощущать, как трещит и ломается под лавиной унижений тот внутренний стержень, который мы называем гордостью.
— Я дам вам помощника, если смогу, миссис Миллз. Но мы ограничены двенадцатью работниками, включая вас и ваших сестер. Я не могу использовать ни одного из них в качестве помощника повара без риска провалить операцию.
— Но как же мне быть? — спросила она, потерянно глядя на него снизу вверх.
— Выбирайтесь из своего кресла, — сказал он, не отрывая взгляда от грязных следов у нее на лбу, — или откажитесь от участия.
Повернув коляску на сто восемьдесят градусов, она закрыла глаза и подставила лицо ветру.
— Я ненавижу этот край, — сказала она тихо. — Ранчо, Техас, запах скота и навоза, все эти бесконечные пустынные пространства. Я ненавижу все это сильнее, чем вы можете представить.