Мысленно Ораст представил себе, что последует затем… Тонкие губы скривились в довольной усмешке, и, позабыв все ночные страхи, он заторопился назад в замок.
Утром следующего дня Релата проснулась с рассветом, лишь только первый луч солнца заглянул в окошко. Девушке не впервой было подниматься так рано, ведь со смертью матери все заботы по дому легли на ее хрупкие плечи, – однако сегодня все было как-то странно, не так, как обычно, и с первых мгновений она ощутила смутную гнетущую тревогу.
Должно быть, просто дурной сон, сказала себе девушка и встряхнула головой, стремясь разогнать остатки наваждения. Ей показалось, что помогло, но она больше не задумывалась об этом, ведь у нее, в отличие от столичных сверстниц, было слишком много забот, чтобы уделять внимание таким пустякам.
Ополоснув лицо над серебряным умывальником, она кликнула служанку. Пухленькая, улыбчивая Лира поспешила на зов, протирая заспанные глаза. Усадив госпожу на стул, она принялась расчесывать ее длинные густые волосы сандаловым гребнем, покуда те не заблестели шелком на солнце, не заискрились, словно соты свежего летнего меда… Тогда служанка неумело соорудила высокую сложную прическу, скрепив золотым гребнем и шпильками с костяными головками в форме феникса, распахнувшего крылья, – редкая диковина, привезенная купцами из самой Вендии. За все время Релата пользовалась этими безделушками не больше трех раз, последний из них был в канун Осеннего Гона, где девушка должна была не осрамить отца и предстать перед придворными щеголями и кокетками во всей красе. Но скромной девушке были не по душе эти ухищрения. Она выросла среди простых и душевно здоровых людей, где знали цену настоящему румянцу свежих девичьих ланит и предпочитали его пунцовым румянам худосочных городских красоток. Поэтому сейчас, заметив, что делает служанка, Релата невольно нахмурилась.
– Кто тебя просил? Разве у нас праздник сегодня?
Девушка лукаво усмехнулась. На пухлых щечках показались ямочки.
– Как же не праздник – два таких красавца гостят в доме..
Релата презрительно поморщилась.
– Ну, ты и скажешь… – Ей вспомнился вчерашний ужин. Не перестающий бахвалиться Нумедидес, размахивающий руками, с сальным, раскрасневшимся от выпитого вина лицом. Он пытался говорить даже с набитым ртом, и брызги летели во все стороны… Ее невольно передернуло от отвращения, вспомнилась та ужасная сцена на королевской охоте, после которой ее не один день мучали кошмары… А как он косился на нее! Она слишком хорошо понимала значение этих взглядов и знала им цену! Батюшка же сидел рядом, как ни в чем не бывало, гордый, довольный собой… точно для него было огромной честью, что на единственную дочь его косятся, как на жрицу любви, из тех, что, как ей нашептывали дворцовые подруги, готовы торговать своими телами за пару серебряных марок! Релата вспыхнула от возмущения. Однако вида не показала и вслух произнесла беспечно; – Что же в них такого, скажи на милость, чтобы все мы должны были изменять своим привычкам?