«Вот он, корабль Джека Кингсли», — сказала себе Джеки, когда они с Эйдрианом приблизились к шхуне вплотную. До чего же он был хорош! Джеки всегда считала, что красивее ее шхуны нет на свете корабля, но «Свобода» обладала каким-то неповторимым изяществом и мощью, которые невозможно было не почувствовать всем сердцем.
Подплыв к главной палубе, они направили на нее лучи света. Все, что они видели, было покрыто грязью и илом. Джеки подняла фонарь и обнаружила сохранившуюся мачту. Она выступала под углом, остатки снастей колыхало течением.
Застыв в ледяной воде над кораблем, Джеки попыталась, сложив все услышанное воедино, представить себе ту роковую ночь.
Узнав, что Маргарита избита Анри и заперта в своей комнате, Джек поспешил к Жемчужному острову с твердым намерением спасти ее. Но прорвать выставленную в бухте блокаду было безрассудством даже для такого бывалого морского волка, как Джек.
Добравшись до квартердека, Джеки принялась исследовать корабль с того самого места, на котором обычно стоял Джек. Что пронеслось у него в голове в тот миг, когда он увидел вспышку на балконе, за которой последовал грохот пушечного залпа? Удар, должно быть, потряс весь корабль. Много ли было погибших после первого выстрела? И слышались ли стоны раненых?
Ночь была ненастная, черные тучи прорезали огненные стрелы молний, ветер отчаянно трепал паруса. Человек, руководствующийся доводами здравого смысла, на месте Джека приказал бы лечь на другой галс и поплыл бы прочь из бухты. Но Джек в ту ночь словно обезумел. Его отказ покинуть корабль — верное тому свидетельство.
Джеки подплыла к штурвалу и, протянув руку, взялась за него, подняв облачко ила. Осознав, что руки Джека держали этот руль, она почувствовала, как по телу пробежал холод.
«Зачем, Джек? Зачем так рисковать из-за кулона? Неужели твоя любовь к Маргарите была так велика, что ты не мог пожертвовать ни одной частичкой из того, что принадлежало ей?»
Внезапно вода стала еще холоднее, и в голове загудело. Этот звук набирал силу, а вместе с ним на Джеки нахлынули эмоции, которые буквально рвались наружу. Она закрыла уши руками, но гул не утихал, становясь все громче и громче.
В какой-то миг Джеки с пугающей ясностью ощутила все то, что пережил в ту ночь Джек, — его гнев, боль и отчаяние, такое глубокое, что его сердце рвалось на части. «Господи! — мысленно воскликнула Джеки, чувствуя, как давление сжало грудь тисками, лишая ее возможности дышать. — О Господи! Господи!Господи!»
В эту минуту кто-то схватил ее за руку, и Джеки вспомнила, что Эйдриан рядом. Однако она все еще не могла опомниться, пытаясь справиться с невыносимой мукой.