Девлин улыбнулся. Быть может, желание творило с ним чудеса и он испытывал то же, что испытывает любой смертный в присутствии женщины, которую хочет?
— Ты всегда знала правду и поэтому избегала шумных толп, которые ищут легкой добычи и идут сплошным потоком, не останавливаясь для того, чтобы разглядеть что-то поистине драгоценное.
— Да, — выдохнула Джапоника, при этом по-прежнему избегая смотреть на Синклера.
Он наклонился и поцеловал по очереди каждое ее веко.
— Я остановился. Я сделал выбор. Я пришел познать твою настоящую цену.
Леди Эббот открыла глаза, и он увидел в них вопрос. Синклер не знал, как на него ответить, разве что задать свой собственный. Он коснулся подушечкой пальца ее нижней губы и ласково провел по ней.
— А ты чего ищешь, бахия?
Джапоника видела в его взгляде желание и более не сомневалась в искренности лорда. Но страх оставался. Он так легко мог разрушить весь ее внутренний мир, все, что было у нее дорогого, включая и это мгновение.
Она отвернулась, словно желала избежать запретной правды его взгляда.
— Это глупо, милорд. Нам не следует быть вместе. Вот так.
— Нет, не следует. — Его палец покинул ее губы и ласково очерчивал нежный изгиб подбородка. Затем легко, словно перышком, провел сверху вниз по горлу, до ямки у основания. — Но мы не говорим сейчас о том, что должно, и о том, что пристало. Здесь только вы и я. И никого больше.
— Но люди…
Синклер приложил палец к губам Джапоники. Она недовольно нахмурилась, и он улыбнулся.
— Только ты. — Он оторвал палец от ее губ. — И я. Для тебя я буду чем угодно и всем сразу, о чем ни попросишь.
Джапоника не могла не улыбнуться.
— Думала, что это я — ценный приз, а вы — покупатель. Разве мне не следует быть для вас всем, что вы ищете?
Лорд улыбнулся насмешливой улыбкой Хинд-Дива:
— Вы уже есть.
Его ладонь как бы невзначай скользнула по груди леди Эббот.
— У меня будешь ты. А что бы ты хотела иметь?
Джапоника поняла, что не может ответить честно. Она отшатнулась, но это было первое движение, а там, не зная как, она вновь повернулась к нему. Или это он к ней потянулся? Она прижала голову к его груди и стала слушать его сердце, шумевшее, как море в штормовую ночь. Дерзкая женщина, позвавшая его за собой в свою спальню, исчезла. Если она раскроет перед ним те чувства, что переполняли ее, то все — она пропала. Джапоника не могла желать того, что нашептывало ей собственное сердце. Она хотела большего, чем его тело. Хотела его любви, а это, конечно, полный абсурд.
Надо отправить его прочь, выгнать из своей спальни и из своей жизни, но вместо этого она еще крепче прижималась к Синклеру. Это безумие! Каким-то образом она должна взять себя в руки, чтобы спастись, не потеряться окончательно.