— Вы, кажется, сожалеете о том, что потеряли память, милорд.
Он покачал головой:
— Нет, леди, я жалею лишь о том, что с двумя руками мог бы любить вас лучше.
Щеки ее вспыхнули — румянец, который мог бы посрамить ягоды остролиста.
— Не думаю, что смогла бы вынести любовь лучше, чем была у нас сегодня.
Девлин поднял глаза к потолку и вздохнул. Она не стала рассказывать ему о прошлом. Он не принадлежал к терпеливым людям, но мог подождать еще.
Синклер перекатился на бок, прихватив с собой и ее.
— Я был бы счастлив любить тебя столько, сколько ты захочешь.
«Столько, сколько захочешь»! Понимал ли он сейчас, что предлагал ей. Она уже сейчас готова была молить его о вечной любви.
Слова так и просились на уста. Они заслуживали того, чтобы Джапоника произнесла их, ибо они точно отражали те чувства, что питала она к лорду Синклеру. Ей стоило лишь заглянуть ему в глаза, чтобы увидеть: то, что чувствовала к нему она, воздавалось ей сторицей. Но он не говорил о любви, он говорил лишь о страсти. Она была всего лишь женшина, а даже очень храбрая женщина боится заговорить о своей любви первой.
Джапоника отвернулась, пощекотав ему нос своими кудрями.
— Так ты предлагаешь мне оставаться твоей любовницей, пока это устраивает нас обоих?
Он ответил не сразу.
— Если вам это будет угодно.
— Нет. — Она покачала головой и совершенно честно сказала: — Если у нас с тобой будет и дальше так, как сейчас, я никогда не смогу больше быть ни с одним мужчиной.
На этот раз он несколько раз со свистом вдохнул.
— И кто этот другой мужчина?
— Пока такого нет. И до сегодняшней ночи я думала, что и не будет. Но ты показал мне ту часть моего существа, о существовании которой я не догадывалась. И я тебе за это весьма благодарна.
— Но… разве меня недостаточно?
Она подняла голову. Он с трудом проговорил эти слова, будто они застревали у него в горле.
— Ты для меня — все. И поэтому я не должна прикипать к тебе сердцем. Я решу, что люблю тебя, и тогда… ну, сам понимаешь, что будет тогда. — И она невесело рассмеялась.
Синклер повернул голову так, чтобы смотреть ей прямо в глаза.
— Это такая ужасная участь?
Вот оно, случилось! Она попала в собственную ловушку!
— Нет, вовсе нет. Но я не должна тебя любить.
— Не должна меня любить? — эхом откликнулся он. — Из-за этого? — Он поднял свою изувеченную руку.
— О нет. — Она потянулась к его руке и поднесла ее к губам для поцелуя. — Это часть тебя и поэтому совершенно не важно, какая у тебя рука или что-то другое.
— Но тогда почему?
— Я не буду твоей любовницей. — Джапоника отвернулась. — Хотела бы я, чтобы ты больше не спрашивал меня об этом. — Она прижалась к нему теснее. — У нас есть эта ночь. Поцелуй меня еще раз и покажи, как ты можешь сделать меня счастливой.