Мы проехали вдоль части новой позиции. По дороге на запад двигался поток беженцев. Он пополнялся потоками из переулков, направляемый множеством полицейских, которых скрывала пыль от тысяч топающих ног. Что за унылое зрелище переселения! Господь милостив. Эти жалкие повозки, которые тянут коровы и маленькие лошадки. Иногда люди этому противятся, инстинктивно, как животные. Но с ними обходятся грубо. «Куда мы идем?» – «Пошел к черту, я не знаю. Давай, пошевеливайся! И ты тоже. Просто двигайся на запад. Живее, у нас нет времени!»
Там, где фронт накладывает свою лапу, вся прочая жизнь замирает. Он гонит волну, которая достигает мест вдалеке от него. Расположенный ниже город уже изменил свой облик. Дома стали собственностью тех, кто использует их для иных целей. Или это только паши глаза видят их иными – они оценивают город напротив передовой линии нового рубежа и находят, что он хорош.
Я зашел на огороды, ближайшие к обочине, собирая там помидоры и цветы. Поставил букет бархатных коричневых звезд в топкую вазу и поставил стол на крыльцо, выходящее на улицу. Тут есть маленькая скамья, на которой можно сидеть вечерами, глядя на юг и на запад. Она вся освещается солнцем. В борьбе с солнечным светом сумерки делают цвета темнее и ярче. Я чувствую себя таким счастливым, находясь в одиночестве, так, как это умею делать я, счастливым до копчиков пальцев.
Только что в 21.30 мы получили приказ на марш в 6.00. Жаль этой позиции, этой прекрасной линии обороны на высотах Западной, к западу от города, с рекой в качестве естественной преграды и полем боевых действий, таким, какого у нас до этого не было. Жаль Брянска, из высоких зданий которого я осматривал горящие окраины. Мне бы хотелось все это видеть и в тот день, когда мы были бы счастливы защищать его.
К четырем часам ночь была на исходе. Было холодно в темные первые часы после полуночи. Нам все еще было холодно, когда мы уже форсировали Десну и оставили позади город. Скоро я ехал на автомобиле впереди, чтобы разведать места для отдыха. Ехал на автомобиле, обращаю на это внимание, потому что мы двигались по «автостраде», и я не видел причины для того, чтобы отсиживать заднее место, когда можно было остановить, «проголосовав», один из командирских автомобилей.
* * *
И опять я трясся в машине вечером и оказался в деревне, расположившейся по обе стороны небольшой долины. Вот здесь мы теперь и находимся. Внутри дома выглядят лучше, чем снаружи. Часто дом состоит всего из одной крошечной комнаты – типичные дома русских крестьян, всего одна-единственная комната, а посередине печка. Но они чистые, эти помещения, а люди подвижны и открыты для общения. Это дружелюбное место. Предположительно, внизу в долине находятся сожженные машины нашей хозяйственной рабочей роты; несколько дней назад прошли партизаны, в количестве четырехсот человек. Не заглянешь в чужую душу. Но какое это имеет значение?