Сегодня ничего особенного не происходило, за исключением того, что горели деревни перед нами, и солнце, окутанное облаками дыма, выглядело как красный шар. Беженцы – старики, женщины и дети – с трудом пробирались по снегу. Они тащили за собой сапки и вели с собой коров и собак. Длинные овечьи тулупы женщин сидели на них как деревянные, выделялись узлы и цветные одеяла, а старики с их заиндевелыми бородами были похожи на Дедов Морозов. К вечеру огонь стал кроваво-красным, теперь дома светятся из темноты, как глаза дьявола.
Сегодня ночью пехота отойдет на заранее подготовленные позиции. Пулеметные гнезда и долговременные огневые сооружения образуют непробиваемую линию обороны, с проволочными заграждениями, стоящими в снегу, как игрушки. «Танец» может начинаться. Белый танец смерти.
Видимость ухудшается. Пронзительный ветер поднимает в воздух тучи снега. Наступающих русских мы видим как сквозь вуаль. Мы внимательно следим за ними; мы знаем, что на нас наступает.
25 января 1942 года. 4.00. Ночи холодные. Лежащий снег кажется голубым под серебряной луной, а там, где тень, он цвета индиго. На сто метров впереди пулеметные позиции на крутом склоне оврага при свете луны похожи на горный хребет.
Время от времени проходит часовой – скрипит снег; временами открывают огонь – выстрелы эхом отдаются и долго еще слышны потом в долине небольшой речки. Каждые три часа я поднимаюсь на наблюдательный пункт и в течение часа всматриваюсь в даль, а когда мы открываем огонь, я стою дольше. Сплю урывками; из сорока восьми часов я спал только восемь. Не все ночи такие спокойные, как эта.
Сектор слева от нас – слабое место. Позавчера противник подбил там пулемет и в рукопашном бою отбил окоп. Вчера в том же секторе они прорвали нашу линию обороны. Это произошло к вечеру. Вскоре несколько домов в деревне были в огне. Неприятель ринулся вперед под прикрытием дыма. Я стоял снаружи, слушая их боевой клич. Они ревели, как нападающие быки. В то же время русские пытались прорваться через овраг и атаковать деревню с нашего правого фланга. Они были отброшены.
Я долго слышал, как кричал раненый.
Почти всю ночь они вели огонь из легкой артиллерии. Некоторые орудия стреляли трассирующими осколочными снарядами; они летели медленно и разрывались высоко над головой, низвергая вниз свистящие осколки. Но мы неожиданно сами открыли огонь, и наши снаряды издавали более впечатляющие звуки. Они начинаются на высокой ноте, а заканчиваются глубоким глухим гулом, как у органа. Когда они летят по воздуху один за другим, то создают мощный звуковой аккорд. Наверху впереди, помогая корректировать огонь, вы видите сильное зарево, мощные взрывы. Громадные клубы дыма и снег закрывают все пространство цели. Это подобно гигантскому кулаку, опустившемуся вниз.