Вскоре мы были на открытой дороге. Впереди себя мы все еще видели, как ведут огонь арьергардные батареи; потом они остались позади, орудия и передки орудий наготове, тени людей и лошадей с опущенными головами. Дорогу обрамлял ледяной барьер. Мы спотыкались и скользили, шли через круглые, грязные, замерзшие лужи, в которых лед трескался и вода выплескивалась, в то время как Федор напрягался изо всех сил в своих оглоблях. Мы догнали темные колонны. Уходили быстрым маршем.
На юге взметнулся в небо столб света гигантского пожарища, как направленный резко вниз луч прожектора, а снег был окрашен в теплый мягкий красный цвет. Наши шеи обжигало холодом северо-восточного ветра, задувавшего мелкий снег и разрывавшего перед нами в клочья облака, открывая ясную звездную ночь. В 20.30 позади нас полосой сверкнула молния, от горизонта до горизонта заполняя собой ландшафт. Это было незабываемое зрелище. Мосты через Волгу, последние водонапорные башни: теперь их уже больше не существует… Скоро последний из наших людей будет возвращаться, переправляясь через реку прямиком по льду.
Мы двинулись дальше. Все время шли маршем. Иногда вспоминали о нашей землянке. Мы пели, потому что нужно как-то поддерживать душевный настрой. После двухчасового отдыха в переполненном помещении для постоя мы продолжили путь, пока подтягивался арьергардный батальон. Они вышли из боя в соответствии с планом. Вполне соответствовало истинному положению вещей то, что дела как будто шли не совсем гладко. Вспышки уходили вверх: противник атаковал. Но штурмовые орудия уже собирались обратно на фронт: грохочущие монстры в белой от снежных вихрей ночи.
Добравшись до части в шесть часов утра, я ничего не мог делать, кроме как полчаса отогревать руки, зажав между ладонями кружку с горячим кофе. Я был слишком уставшим для того, чтобы есть. Потом стало лучше. Снял ботинки и заметил, что носки и портянки были пропитаны кровью. Я заснул. Доброе утро, доброй ночи!
В три часа следующего утра мы возобновили движение. Огонь подкрашивал бирюзовое небо. Как может варварское представление быть таким очаровательным, таким неописуемо прекрасным?
В семь часов мы были готовы действовать, и я поймал себя на том, что исполняю обязанности артиллерийского связного гренадерского ударного полка. Я стоял за снежным бруствером и смотрел на идущие колонны русских, выдвигающиеся из-за небольшой речки. Я наблюдал, как они формируются в роты и двигаются вперед на мотосанях. Затем наша артиллерия накрыла их.
В 13.50 мы продолжили марш. Из окна женщина, которая осталась по каким-то своим соображениям, в последний раз показала своему ребенку немецких солдат. В ее глазах было отчаяние. Мы шли маршем. Наступила ночь. Мы отдыхали два часа в переполненных домах, потом продолжили марш. Дул ветер со снегом. Вспышки вспарывали небо.