В спальню вошла пума и остановилась в нескольких ярдах от молодого человека. Желтые глаза кошки угрожающе сузились, она приготовилась к прыжку. Сойер помертвел от ужаса.
«Тебе осталось жить всего несколько минут», – пронеслось у него в голове. Как видно, девушка решила натравить на него пуму.
Сойер не успел даже крикнуть, позвать на помощь. Огромная кошка прыгнула и повалила молодого человека на кровать.
Сафиро несла поднос в комнату Сойера. На подносе были: миска с дымящейся рыбной похлебкой, ломоть хлеба, большое красное яблоко и стакан молока. Пока девушка ловила рыбу, готовила, злость ее прошла.
Она жалела, что не смогла выполнить просьбу Сойера и дать ему омаров. Человек хотел поесть перед смертью свое любимое блюдо. Разве можно осуждать его за это?
Перед смертью...
– Господи, – взмолилась Сафиро, – дай мне силы совершить этот страшный грех!
«Что я говорю? – спохватилась она. – Молить у Всевышнего мужества для убийства? Такая просьба сама по себе греховна!»
Подойдя к спальне Сойера, она толкнула дверь... и чуть не выронила поднос с едой.
Сойер лежал на кровати, а рядом растянулась Марипоса. Сойер почесывал ее за ухом, и пума, блаженно щурясь, колотила длинным хвостом по матрасу.
– Хорошая киска, – приговаривал Сойер, – хорошая!
Марипоса повернула голову и лизнула его в нос.
Сафиро потрясенно взирала на эту идиллию. Марипоса никогда так быстро не привыкала к незнакомому человеку. Она до сих пор настороженно относилась к сестрам-монахиням, хоть и знала их уже три года. Девушка поставила поднос на стол и подошла к кровати.
– Что ты с ней сделал? – спросила она.
Сойер заметил удивление в ее огромных синих глазах.
– Ничего. Она пришла сюда сразу после тебя. Сначала я решил, что ты послала ее убить меня. Но она мирно запрыгнула ко мне на постель. Я понял, что она не собирается мной позавтракать, и протянул руку. Она ее лизнула, улеглась и заснула. Я тоже заснул и проснулся несколько минут назад, когда она стала тереться головой о мою руку.
Сафиро понимала, что молодой человек не лжет. Сойер понравился Марипосе. Может быть, на свой звериный манер она просила у него прощения за нападение.
Животные безошибочно угадывали, кто друг, а кто враг.
Может быть, шестое чувство в этот раз подвело Сафиро? Может быть, она ошиблась? Конечно, собственный инстинкт предупреждал ее о близкой опасности, но, вероятно, эта опасность исходила не от Сойера.
Марипоса, похоже, в этом не сомневалась.
Не только пума прониклась симпатией к Сойеру, но и Сойер простил пуме покушение на его жизнь. Разве не заслуживает доверия столь великодушный человек?