— Куда поедем? — спросил он, включая зажигание и оживляя мощный мотор. — Вверх по склону или вниз?
— Вверх! — ответила она, глядя на его лежащие на руле сильные руки. — Я живу на площади Магнолий, на юго-западной оконечности пустоши.
— Значит, почти соседи! — воскликнул Тоби и включил передачу. — Наш родовой особняк выходит окнами на пустошь.
Кейт видела этот дом: с месяц назад, узнав у Керри, где он находится, она прогуливалась там с Бонзо. По сравнению с ее домишком, типичным для англичан со средним достатком, это был дворец. Построенный в стиле архитектора Роберта Адама, он имел портик с колоннами и классический фронтон. Высокие окна в ажурных рамах и изящный антаблемент. Обширный сад опоясывала высокая стена.
— Вы родились в Блэкхите? — поинтересовалась Кейт, пока автомобиль с ревом нес их в гору мимо Гринвичского парка.
— Я родился в доме, в котором живу, — ответил он, снижая скорость у перекрестка. — А вы? Если вы не шведка, то наверняка родом из какой-нибудь другой скандинавской страны. Какой же именно — Дании, Норвегии или Финляндии?
— Я родилась на площади Магнолий, — покачала она годовой, и тяжелая золотистая коса блеснула в свете предзакатного солнца.
— Выходит, вы англичанка? — уточнил он, поворачивая на Дуврскую дорогу, ведшую на одну из узких улочек, пересекающих пустошь. — Не обижайтесь, пожалуйста, но вы не похожи на англичанку. — Он ослепительно улыбнулся. — Вы больше напоминаете мне одну из скандинавских богинь, чем уроженку Лондона.
Кейт невольно сжала кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Еще несколько лет назад она без колебаний призналась бы в своем немецком происхождении, но в ту пору угроза германской агрессии не была столь реальна, как сейчас. Захочет ли Тоби поддерживать с ней отношения, узнав, что ее отец — немец? Будет ли он ждать ее писем и встречаться с ней, приехав домой в отпуск?
Все-таки она решилась.
— Мой отец — немец, из тех, кто во время войны попал в плен. Потом он женился на англичанке и навсегда остался в Лондоне.
— Немец? — Он поднял брови и покосился на Кейт. — Это сильно затрудняет вам жизнь?
Она почувствовала облегчение: вопрос был задан самым будничным тоном.
— Раньше папа преподавал в школе немецкий язык, но когда Гитлер захватил Австрию, папу уволили. Был и еще один, куда более тяжелый для него, случай.
Тоби промолчал, внимательно следя за дорогой.
— Наши соседи приютили беженку-еврейку, — ровным голосом продолжала Кейт. — Отца и брата этой девушки убили нацисты, мама и бабушка находятся в концентрационном лагере. Папа знал, что она почти не владеет английским, и приветствовал ее по-немецки. Это была его ошибка. — Она густо покраснела и покосилась на Тоби.