— Нет-нет, ничего, — отмахнулась Жаклин, подавив смешок.
— Ты ведь помнишь эту книжку, правда? Мы все ее читали. Как там звали ту девицу, английскую красотку?..
— В современной любовной прозе и впрямь немало от «Страстного турка», — поспешила вставить Жаклин. — Ты права, Бетси, сплошь и рядом героиню насилует сексапильный красавец, и пускай он в конечном итоге в нее влюбляется — это отнюдь не компенсирует ее мучений.
— Вот именно! — страстно вскричала Бетси.
Жаклин расслабилась: ее отвлекающий маневр сработал.
Бетси горячо продолжала:
— В современной так называемой художественной литературе, куда ни ткни, всюду женщину превращают в жертву. Возьмите ужастики или триллеры — кого там обижают и притесняют? Кого терроризируют, преследуют и истязают? Красивую молодую девушку — вот кого!
— Это все? — Дюбретта отложила ручку.
— Нет, черт возьми! — негодующе воскликнула Бетси. — Я могу еще долго говорить.
— Все в том же духе? Нет-нет, деточка, все это очень хорошо, но не могу же я повторяться на протяжении целой колонки. Неужели у вас не найдется ничего конкретного на этих людей?
— Найдется? Что, например?
Жаклин едва сдержала улыбку, а Дюбретта громко фыркнула:
— Именно это меня и раздражает в вас, реформаторах. Вы до чертиков наивны! Ходите взад-вперед, горланите свои лозунги о равенстве и справедливости, временами двинете копу по башке — да-да, моя золотая, я видела, как вы огрели бедняжку Джексона Биллингса, — и чего в итоге добиваетесь? Да ни черта! Неужели не понимаете: чтобы разоблачить и прижать к стенке врага, надо не гнушаться грязных уловок — как не гнушаются их они!
Бетси, которую не вогнало бы в краску любое непечатное словечко, сделалась пунцовой, когда ее обвинили в наивности. Почуяв в Дюбретте потенциальную союзницу, она подалась вперед:
— А вы именно это пытаетесь сделать — разоблачить их?
— Охотиться надо за теми, кто наверху, — поучала Дюбретта. — Большинство авторш — бедные простодушные недотепы вроде нас с вами, которые всего лишь стараются заработать. Они-то и есть настоящие жертвы эксплуатации — их вынуждают кропать ерунду, которая им самим противна, а заработанные гроши вытягивают издатели и агенты.
— Гроши? — вскричала Бетси. — Да вы знаете, сколько деньжищ гребут фон Дамм, Валентайн и Вандербилт?
— Можете охотиться за ними, если хотите, — невозмутимо ответила Дюбретта. — Но вы упускаете главную фигуру, которая за всем этим стоит, — паучиху в центре липкой паутины. Хэрриет Фостер. Да-да, старая добрая тетушка Хэтти. Также известная под именем Хэтти-четвертак. Большинство агентов берут десять процентов, от силы пятнадцать. Хэтти берет двадцать пять. А уж сколько она гребет неучтенкой — одному богу ведомо. Ничего бы не пожалела, лишь бы вывести на чистую воду эту слащавую, вечно улыбающуюся сучку. Если в мне только удалось...