Поблагодарив, Жаклин повесила трубку. Если кто из обслуги и дал чужаку ее ключ, наверняка не признается. Честно говоря, у нее всегда были сомнения насчет порядков в здешней гостинице: ни один клерк ни разу не спросил у нее документы — молча вручал ключ, который она просила. При том что постояльцы ежедневно сменялись, немыслимо было бы запомнить, какое лицо в каком номере проживает.
Жаклин взялась за блокнот Дюбретты. Просто удача, что у нее не было времени переодеться, — иначе запросто могла оставить блокнот в гостинице. А еще повезло, что провела вечер в компании офицера полиции. Кабы она отправилась поглазеть на витрины и прогуляться в одиночку...
Надо будет утром отдать блокнот О'Брайену. Жаклин никогда не испытывала симпатии к героиням детективных романов, которые с ослиным упрямством придерживали улику, которая, окажись она в руках полиции, во-первых, позволила бы разрешить загадку уже на 50-й странице и, во-вторых, подвергала упомянутую ослицу опасности быть похищенной, убитой или, того хлеще, изувеченной. Однако час поздний, у бедняги О'Брайена выдался трудный день; жестоко было бы вытаскивать его из постели.
Лицемерно успокоив таким образом свою совесть, Жаклин закурила еще одну сигарету и взялась за работу.
Представление о кодах и шифрах она почерпнула из романа Дороти Сейерс «Вот вам его труп» и одной забавной книжки про шифры, якобы использованные Шекспиром. И полагала, что этого хватит.
Однако беглый просмотр записей в блокноте подтвердил то, что Жаклин подозревала с самого начала. Дюбретта пользовалась не обычным шифром, а, как она сама и говорила, скорописью собственного изобретения. Жаклин, получившая образование во времена, когда женщинам рекомендовали приобрести секретарские навыки, дабы не остаться без работы, и сама недолго помучилась над стенографией, но потом решила, что лучше уж драить полы. И сейчас в блокноте Дюбретты она узнала некоторые общепринятые стенографические значки, но напрочь забыла, что они значат, — вот разве что косая линия вместе с запятой, означавшая «Дорогой сэр» по системе Грегга. Данное открытие, вместо того чтобы ободрить, ввергло ее в полное уныние. Не говоря уже о том, что вряд ли Дюбретта писала черновики деловых писем в своем одиозном блокноте, символ этот появлялся в середине страницы, в окружении прочих значков. Ясное дело, это не «дорогой сэр». Если Дюбретта использовала эту закорючку не в первородном значении, то же самое она, вероятно, вытворяла и со всеми остальными. И даже при блестящем знании стенографии проку бы кот наплакал.