В этом доме не пили алкогольных напитков. Зато как славно и много кушали!
Теперь я начал понимать доселе мне незнакомую Алену – то ли повариху, то ли домработницу. Я не удивился, что она задержалась с обедом к полудню – работы у нее было действительно много. Тычка в холку она определенно не заслужила – напротив, ее можно было назвать героем труда.
Алена сноровисто ставила на стол харчи. Особой изысканности в сервировке не наблюдалось – нечто в российском провинциальном стиле. Пока она работала, я мог рассмотреть ее. Судя по габаритам, была она из местных девок – тех самых, которых не любил Ярослав из-за раскормленности. Поменьше центнера, но ненамного. Выглядела, кстати, неплохо, за счет молодости – лет около двадцати пяти. Розовое платьице в обтяжку, фартучек с белыми кружевами, полные ручки-ножки, тугие щечки, голубые глаза навыкат, белокурые завитые локоны а-ля Гретхен. В общем, не в моем вкусе. Но во вкусе большинства местных мужчин – можно ручаться.
На первое были замечательные щи – с чесночком, капустой, и возможно, даже с крапивой. Я попытался вмешаться: пожалуйста, налейте мне поменьше, столько не съем. Алена бросила на меня суровый взгляд – мол, мужик ты или нет, и налила с горкой. Если учесть немалый размер тарелки, то передо мной стоял дневной рацион. Я вздохнул и приступил к поеданию.
Полковник Рыкало кушал с завидным гастрономическим энтузиазмом. После каждых трех ложек супа он подцеплял вилкой колбаску, или грибочек, или другую закуску, и кидал в губастый рот. Варвара Тимофеевна хлебала супчик деликатно, не спеша, не то что аристократично, но вполне интеллигентно. Хитрая Женька налила себе щей сама, поэтому порция ее оказалась в три раза меньше моей. Расправилась она с супом в два счета, и теперь, в ожидании Алены, умчавшейся за вторым блюдом, не спеша разбиралась с тем самым авокадо, ковыряла его чайной ложечкой.
– Ошень вкушно. Невероятно вкушно! – прошамкал я, продавливая слова сквозь прожевываемый кусище мяса. – Ваша Алена – наштояшшая маштерица. Она повар, да?
– Зэчка она, – уточнил Рыкало. – Сожителя своего убила. А так вообще-то повар. Два года ей еще сидеть, но, думаю, освободим досрочно. За примерное, значится, поведение.
– Сожителя убила? – я чуть не подавился, представил как Алена разрывает тщедушного мужичка могучими руками. – И как вы держите ее в доме? Не боитесь, что она кого-нибудь убьет?
– Не убьет, – уверенно заявил полковник, натыкая на вилку сразу три ломтика семги. – Обычная девка она, на строгий режим попала только по бедности и глупости, потому что хорошего адвоката у ее не было. Сожитель ейный был в два раза старше ее, естественно, алкаш, две отсидки за кражу. Работала она с утра до ночи, а он пропивал все, что было в доме, и бил ее до полусмерти каждый день – надо же было ему хоть чем-то заняться. Вот, она, значится, и не выдержала один раз – взяла сковородку с огня, да начала защищаться. Голову ему разбила, да еще и ожоги на нем были, поэтому приписали: «С особой жестокостью». А так бы получила общий режим, была бы уже на свободе. Хорошая бабенка, старательная, только вот судьба у нее невезучая.