Ганс, нужно отметить, неплохо владел нервами. Он отвернулся, подошел к двери, подергал ручку, затем повернул защелку и запер замок. Постоял некоторое время молча, остывая, сгорбив плечи, и даже по лысому его затылку я видел, как мучительно и напряженно он размышляет. Наконец, повернулся ко мне и окатил ледяным взглядом.
– С тобой непросто, Дима, – сказал он. – Ты не совсем нормальный, не зря у тебя такая фамилия – Бешенцев. Уточняю: для «обычного» ты вполне нормален, но в рамки фрагранта вписываешься плохо.
– Я – дефектный муравей?
– Дефектный, – согласился Ганс. – Одна из причин этого лежит на поверхности – у тебя нет обоняния, ты не понимаешь даже основ нашего языка. Я был против того, чтобы сделать тебя фрагрантом, но Женя настояла. А я, увы, не могу сопротивляться ее требованиям.
– Она была твоей любовницей? – спросил я, сжимая кулаки в ожидании отвратительного для меня ответа.
– Никогда, – холодно сказал Ганс. – И никогда не будет.
– Почему же ты согласился?
– Женя – особый человек. Особый фрагрант, если точнее.
– Что это значит?
– Когда-нибудь узнаешь сам.
– Не соизволишь объяснить?
– И не подумаю, – надменно ответил Ганс.
– Почему?
– Потому что ты тоже необычный фрагрант. Вместе с Женей вы составляете гремучую парочку, что-то вроде бинарной взрывчатки. Не стоит смешивать взрывчатые ингредиенты раньше времени. Тем более, не следует втыкать детонаторы куда попало – разнесет все в клочья, никто не уцелеет.
– Ты хочешь избавиться от меня?
– Хочу, и избавлюсь.
– Убьешь, как Мухина?
– Дурачок ты, – усмехнулся Ганс. – Малейшего представления не имеешь, каким сокровищем являетесь вы с Женькой. Убить вас – все равно что выкинуть драгоценный изумруд в болото. С тебя стоило бы сдувать пылинки, но ты, чертов индивидуалист, не дашь заключить себя под опеку, и, тем более, под жесткий контроль. Поэтому живи, как живешь – авось повезет, и дотянешь до самопознания и гармонии.
– Знаешь, за что я не люблю тебя, Иван?
– Знаю, знаю. Я говорю загадками, и научил этому всех наших, включая твою ненаглядную девочку Женю.
– А она знает, в чем дело?
– Пока нет. Скоро узнает.
– И скажет мне?
– Вряд ли.
– Но ведь она любит меня…
– Любит, – кивнул Ганс. – Любит искренне, а любовь подлизы – более сильная привязанность, чем любовь «обычных». Она тебя выбрала, а не ты ее – помни об этом. Но не жди от нее информации – она не скажет больше того, что разрешу ей я, потому что так устроены фрагранты, так они воспитаны. Я царь этого муравейника, и все здесь будет так, как скажу я.
– Чего ты хочешь от меня сейчас, Царь муравьев?