Офис коробейника Полякова охраняли два стандартных мальчика в непременном камуфляже. При виде меня они молча заслонили собою проход, ненароком демонстрируя массивные рукоятки пистолетов.
– Вам куда?
– Нам туда.
– Вам кого?
– Самого.!
– Владимир Петрович сейчас не принимает.
– Тогда мне нужен юрист Семушкин. Скажите, что пришел Гончаров.
– Санек, узнай. А вы присядьте пока. Там сигареты, минералка, пепси.
– Это же надо, сам Константин Иванович к нам пожаловал, – высовываясь из узкого бокового коридорчика, промурлыкал Блевако. – Почет и наше вам уважение. Мальчики, пропустите господина Гончарова. Сейчас и впредь всегда ему зеленый свет. Чем могу быть полезен, Константин Иванович? – пропуская меня в кабинет, медоточился Семушкин. – Какие-нибудь новости? Есть результаты?
– Нет, пока вопросы.
– Постараюсь помочь.
– Вам никогда не приходила в голову мысль, что убийц было двое?
– Нет, да и экспертизой установлено, что действовал один человек.
– Возможно, возможно. Скажите, братья Поляковы не были знакомы с убитыми лично?
– Этот вопрос следователь задавал нам не раз. Нет, нет и еще раз нет.
– Почему такая уверенность? Вы ведь не Поляков?
– Да, конечно. Стопроцентной уверенности у меня быть не может. Но в фирме я работаю два года и ни разу их имен не слышал. Ни в одном документе их фамилии не фигурировали.
– Но возможно, братья обращались ранее к Юшкевичу и Крутько по вопросам чисто личного характера. Например, установка коронки, моста? Или их объединяло хобби Крутько – нумизматика.
– Оставьте. У них лошадиные зубы, а нумизматическим объектом мог служить только доллар.
– Хорошо, кто ведет следствие?
– Официально прокуратура, следователь Кедров Сергей Анатольевич, а неофициально пытается пристроиться начальник милиции, зачем не знаю. Возомнил себя великим сыщиком.
– «Осел останется ослом…» Туп, как азиатский сурок…
Невольно я хмыкнул и, не желая заострять внимание на этом вопросе, переменил тему:
– Владимир Яковлевич, во всей этой истории или историях вы ничего не рассказали мне о супругах наших мертвецов.
– Банально. Жена Юшкевича, тридцатилетняя мадам Кати, явилась в день похорон прямо на кладбище, когда гроб уже закопали. С воем она упала на могилу и задрыгала голыми ляжками. Хватило ее минут на пять. На поминках она уже вовсю веселилась и пела скабрезные частушки.
– Кати? Она что, француженка?
– Ага, с Ивановского текстильного комбината. Катька Жукова, проститутка районного масштаба.
– Зачем же он женился на ней?
– Когда вам будет шестьдесят, такого вопроса вы не зададите.
– Наверное. Дочка у нее от Юшкевича?