– У тебя есть телефон? – вновь входя в зал, спросил я хозяина.
– Есть, но он почему-то не работает уже часа два.
– После того как побывал Жора?
– Да, где-то так.
– А машина у тебя есть?
– Да, за банькой.
– Ключи.
– Да вы что? Она новая, я не могу, нужна доверенность…
– Ключи, или я разобью тебе витрину вместе с твоей мордой. Быстро ключи!
Он молча положил связку. Со стойки я схватил недопитую бутылку коньяку и прямо на ходу ее прикончил.
– Вы бы хоть штаны свои зассанные переодели, – трусил следом трактирщик.
– Некогда!
Конечно же машина не заводилась. Открыв капот, я убедился, что там не хватает одной маленькой детальки, называется она трамблер. Это крах. Недооценил я Жорины мозги и изворотливость. Здорово просчитался.
Полтора километра словно во сне плелся я до шоссе, где остановил машину. Доехав до дома, я несколько секунд постоял перед дверью, прислушиваясь. Кажется, меня никто не ждал. На условный сигнал Валентина не ответила. Молчал и пес. Поднявшись домой, я первым делом помылся и переоделся. Позвонил Ефимову.
– Ну что, Алексей Николаевич? Как здоровьице?
– Гончаров? Ты где? Немедленно ко мне.
– Некогда мне с вами разговаривать. Как вы могли упустить Жору?
– Пока мудак лейтенант ходил за лимонадом, он удавил водителя, сломал наручники и смылся.
– Вы так красочно говорите, будто при этом присутствовали.
– Тело шофера, сержанта Манина, нашли в лесопосадке недалеко от того места, где был обнаружен почтальон. Машина стояла в полукилометре, а остальное не трудно представить.
– Где Владимир Поляков? Где нейрохирург, где Ухов?
– Где обещанная тобой девка?
– Не нашел, – соврал я. – Александр Николаевич, нужно немедленно задержать «четверку», номер сорок восемь – сорок пять.
– Тоже лопухнулся, и… Ухова провели за ухо. Сейчас сидит в дежурке и рвет волосы, но я оторву ему не только волосы. Приезжай.
– Некогда мне. Перезвоню через десять минут. Отбой.
Одевался я основательно, в камуфляжную куртку сунул газовый «комбат» и «Макаров», разрешения на который я не имел. Туда же поместился фонарик, штык-нож и газовый баллончик. Подумав, я намотал на себя десять метров прочного капронового троса. Кастет и диктофон заложил в карман штанов. Шварценеггер, да и только. Что-то не нравилось мне молчание, царившее за Валиной дверью. Прихватив связку отмычек, я спустился двумя этажами ниже и вновь попытался достучаться, Бесполезно. С замком, который попроще, я возился недолго, отодвинул язычок, и дверь гостеприимно открылась, следов борьбы не было. Был только пятнистый дог Федор, неудобно лежащий в кухне на полу с перерезанным горлом. Слава Богу, самой Валентины не было, а это оставляло надежду, что она еще жива. Записка, которую я нашел приколотой к обратной стороне двери, подтверждала это. Почерком много пишущего человека на ней значилось: «Если хотите оставить свою бабу в живых, не дергайтесь! С уважением, Дядя».