– Дядя Жора? Хи-хи, поцелуй меня, хи-хи, тогда скажу, хи-хи.
Нагнувшись, я поцеловал ее в лоб, она хитро посмотрела на меня и взяла за руку.
– А ты больше ничего от меня не хочешь, а? Я сексуальна, хи-хи.
– Потом, детка. Покажи, где дядя Жора.
– Дядя Жора? О, дядя Жора, мужчина моей мечты.
– Где же он?
– Дядя Жора, он та-а-ам, – указала она худым, как прутик, пальчиком на левую металлическую дверь.
– Что будем делать, Ухов? Взрывать опасно, весь этот ад может накрыть.
– Может, это и к лучшему? Скажу потом себе, приснилось, – и все.
– Что с тобой, Ухов? Там два человека, которых нам необходимо спасти. Из-за чего мы карабкались черт знает куда, рискуя жизнями.
– В том-то и дело. Из-за чего? Из-за чего Афганистан? Из-за чего Чечня, – сорвался, бесновато вращая белками глаз, Ухов. – Из-за чего или кого эти обреченные ребятишки?
– Успокойся, Макс, что-то еще можно исправить.
– Жизнь – не часы, ее не исправишь. Пойдем!
Дверь была бронирована примерно десятимиллиметровым металлом. Ее можно было только взорвать, рискуя обрушить кровлю и заживо похоронить несчастных. Ни звука не было слышно изнутри, но звериным чутьем я знал: Жора там.
– Ладно, Иваныч, работаем. Иди на их катер. Там наверняка сидит дежурный, который в случае опасности дает сигнал. Первым делом убери его, только тихо. А потом эвакуируй детей. Я пока поколдую над дверью, сдается мне, что она двойная с тремя ригелями, верх, низ и боковой. Работаем.
Чертовски это неприятная штука – на фоне белой стены спускаться в черноту, неизвестно куда. Сам ты просматриваешься великолепно. Поэтому маскироваться я не стал, наоборот, врубив фонарь, пошел в открытую, насвистывая бравую песню тореадора. Катер я заметил, когда до него осталось метров десять. Почти сразу же на нем зажегся прожектор.
– Выруби, дурак! – крикнул я, кое-как прячась в кустах.
Прожектор погас, и виноватый голос спросил:
– Это вы, дядя Жанны?
– Нет, тетя Жопы, давай трап.
– Сейчас. Что-то случилось?
С чернеющего борта упал трап.
– Парень с девкой, – сообщил я, забираясь на корму.
– Осторожнее, здесь перекладина, давайте руку.
Руку я ему подал и даже позволил ему помочь миновать эту самую перекладину, а потом резко, с хрустом и со вкусом выломал плечевой сустав. Он даже не понял, в чем дело, только слабо пискнул и потерял сознание. Ничего подходящего под рукой не оказалось, и я забил его звуковое устройство грязной брезентовой рукавицей. Осмотрев катер, я пришел к выводу, что парень на борту один.
Вдоль открытой задней палубы на всю длину проходила скамья, а под ней металлический ящик со всевозможным хламом. Именно туда я и погрузил невнимательного дозорного. В накладные ушки продел и закрутил болт.