Настало время сказать ему правду.
– Я ношу вашего внука.
От этой новости у него дернулась бровь.
– Да, веская причина, веская. – Увидев слугу, Бедгрейн нахмурился. – Что ты там копошишься? Принеси что-нибудь выпить, – приказал он, чтобы остаться с дочерью наедине.
Уинни подошла к камину, над которым висел портрет матери. Сходство между матерью и дочерью казалось поразительным.
– Вы, должно быть, расстроены.
– Что ты не дождалась первой брачной ночи? Не ты первая, – резко ответил он. – Я видел, как Милрой смотрел на тебя. Он ни перед чем не остановился бы, пока не овладел тобой.
– Я тоже хотела этого, папа. – Собрав всю силу воли, она посмотрела отцу в лицо. Но к ее удивлению, он не злился. – Я хочу, чтобы вы поклялись, что не будете его преследовать с ружьем в руках.
– Зависит от того, как скоро объявят помолвку. – Сэр Томас прищурил зелено-голубые глаза. – К черту клятвы. Этот подонок женится на тебе или будет иметь дело со мной.
– А у меня права голоса уже не осталось? Сэр Томас посмотрел на нее.
– Как я понимаю, девочка моя, ты использовала свое право голоса, когда выбрала его себе в любовники.
Лицо сэра Томаса стало пасмурным, словно он только что осознал, о каких вещах они говорят.
– Я не выйду за него, – бросила она.
– Нет, выйдешь! – проревел Бедгрейн. – А уж кем ты ему потом будешь, женой или вдовой, зависит от его поведения.
– Вы не можете заставить меня. Нам обоим только будет хуже.
– А кто сказал, что все браки счастливые? – возразил он. – Многие из знакомых мне мужчин едва выносят своих жен. У половины есть любовницы, а другие и любовниц терпеть не могут.
Пораженная тем, что отец не отрицал, что и у дочери может быть подобная судьба, Уинни не выдержала:
– А как же вы с мамой? Вы тоже ее всего лишь терпели и тут же бросились в объятия любовницы, когда она умерла?
– Ты слишком далеко заходишь, девочка, – отрезал он и, помолчав, добавил: – Ни одна женщина не могла оторвать меня от твоей мамы. Она была для меня всем. Ее потеря убила меня!
Боль чувствовалась с такой силой, словно Анны не стало вчера, а не годы назад. Сэр Томас взял бокал с подноса, который принес слуга, и отпустил лакея.
– Я знаю. Беру свои слова обратно. – Уинни прикусила губу, ругая себя за то, что так обидела отца. – Разве плохо, что и я хочу быть счастливой?
– Нет, – печально согласился он. – Хочешь сказать, что у этого Милроя нет к тебе чувств?
На его лице отразилось недоверие. Оба подумали об одном – вспомнили последний визит Кенана и то, как жестоко его выгнали из дома.
– Он ухаживал за мной из-за того, что хотел отомстить лорду Невину. Но мало-помалу я перестала быть безликой пешкой в их игре… Думаю, он сам, как и я, не понимал, что чувствует.