– Как вы себя чувствуете, шевалье?
– Жить буду, – буркнул Теодор, чем вызвал улыбку на лице госпожи де Ларди.
– Вот и хорошо. Знаете, хоронить вас не входило в мои планы. Кладбище Жируара маленькое, мест мало.
Наверное, он доставил хозяйке замка немало хлопот. Теодор терпеть не мог быть причиной неудобств. Несмотря на слабость, он попытался подняться.
– Я чувствую себя уже гораздо лучше. Еще несколько дней, и я смогу покинуть вас, отблагодарив за гостеприимство.
Госпожа де Ларди посмотрела на него очень странно и сделала попытку уложить обратно. Так как сил у Виллеру сейчас было не больше, чем у котенка, пришлось подчиниться.
– Ах, эти мужчины, – неожиданно жестко сказала Камилла. – Умрут, но гордостью не поступятся. Да, шевалье? Ну-ка, немедленно прекратите свои глупые попытки, иначе рана откроется, и все усилия пойдут прахом.
– Прошу прощения, сударыня, – Теодор не собирался так просто сдавать позиции, – у меня много своих дел. Я уеду как можно скорее.
– Сейчас мы их все отменим, ваши дела. – Камилла решительно кивнула, взяла раненого за руку и начала шепотом считать пульс. Пальцы ее были мертвецки холодными. Какое право она имеет распоряжаться? – Что, так нравится выглядеть несгибаемым героем, шевалье?
– Я всего лишь исполняю свой долг, – просто сказал Теодор. Его долг в данном случае состоял в том, чтобы как можно скорее убраться отсюда. Сложить два и два просто: события в армии, предшествовавшие его отставке, и нападение на дороге. За ним охотятся. За ним придут снова. И могут пострадать окружающие его невинные люди.
Камилла ничего этого не знала, поэтому фыркнула:
– Мужчины и их добродетели. Боже, как же вы мне все надоели, глупые храбрецы! – Ее пальцы легли на лоб Теодора и отдернулись, словно обжегшись. – Всё, что угодно, лишь бы не выглядеть слабым. Доползут куда угодно, держа в зубах собственные кишки. Простите меня за некуртуазность выражений...
– Вы ползали? – спросил Теодор, взглянув на хозяйку замка в упор.
Камилла опешила:
–Что?
– Я спрашиваю, вы когда-нибудь ползли по полю боя, оставляя за собой след из собственной крови? – Виллеру едва не сорвался, с трудом восстановил дыхание и продолжил: – Если нет, то не имеете права судить, зачем мы это делаем: из проклятой гордости, чувства долга или из желания выжить... либо умереть достойно.
– Зачем достоинство трупу, шевалье? – устало сказала Камилла, ничуть не смущенная его тирадой. – Не все ли равно вашей возлюбленной, умерли вы, скрючившись в три погибели, или как Роланд, прижимая меч к сердцу? «Он лег лицом к стране испанских мавров, чтоб Карл сказал своей дружине славной, что граф Роланд погиб, но победил...» – процитировала она. – Все равно мы будем плакать. Не пытайтесь перевести разговор, меня не удастся отвлечь от главного: вы никуда не поедете, хотя бы потому, что вас никто не ждет.