Потом повернулась и уставилась на того, кто невозмутимо собирал снасти.
– Слушай, меня бы вполне устроила жареная рыба!
– А пироги с рыбой, домашняя ветчина и мороженое на десерт тебя устроят?
Все еще таращась на него, Маргрит судорожно сглотнула.
– Почему ты не сказал, что у тебя есть еда?
Я тут целый час потратила, глядя на твое шоу!..
Сегодня по молчаливому соглашению ужинали в доме. Они дружно расправились с содержимым плетеной корзины. При этом бокалы ни на миг не оставались пустыми.
– После ветчины я всю ночь буду хотеть пить, – сказала Маргрит, осушая третий бокал.
– О простых удовольствиях можно много сказать хорошего, – произнес Густав прищурившись. – Но, сдается мне, они тебе уже наскучили и ты нацелилась обратно на запад, где тебя ждет полный соблазнов Стокгольм с ресторанами и ночными клубами.
Эффектной фразой он захватил инициативу в разговоре. Маргрит не возражала и легко подчинилась. Ей нужно было кому-то выговориться, а кто бы здесь подошел лучше Густава Бервальда, простого парня из глубинки? Он был частью ее уютного прошлого, к теперешней ситуации не имел никакого отношения, значит, мог быть совершенно объективен.
В тишине комнаты, освещенной мягким светом фонаря, говорить было легко. Снаружи не доносился ни гул транспорта, ни резкий вой сирен – только слышался вечерний хор сверчков. Само по себе отсутствие назойливого городского шума действовало на нее подобно вакууму, вытягивая слова все расширяющимся потоком, пока молодая женщина не излила наконец все, что наболело на душе.
– Ну, с наследством долгой возни не будет, – сказал Густав после некоторого молчания, пока Маргрит приходила в себя, сбросив с плеч непосильную тяжесть. – Когда завещание официально утвердят, коллекцию можно или продать, или подарить какому-нибудь музею, а ценные бумаги пойдут на уплату налогов и юридических услуг. Для этого от тебя не потребуется ничего, кроме подписи.
– Александр предложил заняться этим за меня, – пробормотала Маргрит, позволяя себе на минуту смежить веки.
– Ах да, Александр, – делая вид, будто только что вспомнил о нем, вздохнул Густав. Его рубашка была небрежно распахнута, и пламя свечи освещало его могучую грудь. – Это, я полагаю, следующий вопрос повестки дня. Ты его любишь?
Из глаз Маргрит тут же потекли слезы, и она отвернулась.
– Откуда я знаю? Я думала, что и Карла люблю. Что мне вообще известно о любви?..
– Гмм… такое чувство мне знакомо, – задумчиво произнес он. – Ну а что у вас с сексом? Тебе с ним хорошо?
Утопив подбородок в ладонях, Маргрит уныло смотрела в окно.