Казалось, ни одна часть собственного тела не подчинялась больше Анжи, кроме ее рта. Весь мир сейчас сконцентрировался на ее трепещущих губах. Пекос продолжал целовать ее, его губы твердели от страсти. Анжи инстинктивно почувствовала, что их обоюдное наслаждение усилится, если она прикоснется к его языку своим. Как только она это сделала, они оба одновременно вздохнули. Сильные руки Пекоса обвились вокруг нее, и он теснее прижал ее маленькое мягкое тело к себе. Руки Анжи скользнули вверх по его гладкой рубашке, ощущая тепло мускулистой груди под шелковой тканью. Она затрепетала от возбуждения и обвила руками его шею; ее подрагивающие пальцы погрузились в копну густых волос, вьющихся у него над воротником. Смутно Анжи чувствовала, как ее подкосившиеся ноги скользят по тяжелому ковру, а одна из рук Пекоса, оторвавшись от нее, тянется к дверной ручке. Но его настойчивый рот все еще ласкал ее губы, и ничто больше не имело значения, кроме восхитительных ощущений, которые накатывали на нее волна за волной. Она никогда еще не чувствовала себя и вполовину такой счастливой, как сейчас.
Анжи приникла к Пекосу и внезапно осознала, что жар, который пылал там, где соприкасались их губы, начинает распространяться на все ее тело, оно уже, казалось, было целиком охвачено огнем. Обнаженный участок груди над низким корсажем ее платья стал необычно теплым. Под платьем ее груди напряглись, соски затвердели. Живот тревожно затрепетал, и какая-то непривычная пульсация распространялась вниз, побуждая ее прижаться теснее к сильному телу мужчины, держащего ее в своих руках.
Глаза Анжи открылись, когда Пекос, наконец, поднял голову. Они уже были в ее спальне, хотя как они туда попали, она не помнила. Пекос всем своим весом прижал ее к двери; его руки щелкнули тяжелым дверным замком.
— Пекос, зачем… — Ее голос был слабым и безжизненным.
— Малышка, — пробормотал он и снова поцеловал ее.
Его объятие стало более крепким, и Анжи почувствовала, как ее пятки оторвались от пола, а его руки уверенно скользнули вниз по ее спине, остановившись на округлых бедрах. Она стояла на носочках и, сомкнув руки у него на шее, глубоко вдыхала исходивший от него запах, в котором смешался аромат вина, табака и собственно его сильного мужского тела, прижатого к ней.
Пекос был опытным любовником. Он остановился в мягком свете лампы у желтой кровати Анжи, ласково и медленно возбуждая ее потоком постоянно сменяющихся поцелуев и ласк. Как только он чувствовал, что ротик Анжи теснее прижимается к его губам со страстью, о существовании которой она даже не подозревала, он мягко отстранялся, дразня и мучая ее. Когда ее дыхание стало прерывистым от возбуждения, и она лихорадочно пробормотала «Пекос, Пекос» и снова поймала его рот губами, Пекос увернулся, быстро покрывая ее лицо, золотые волосы, маленькие ушные раковины и щечки с высокими скулами теплыми быстрыми поцелуями.