— У тебя есть в доме спиртное, милая?
— На верхней полке буфета осталось немного бренди. Совсем немного, но, наверное, хватит, чтобы промочить горло.
Остин исчез, а через минуту вернулся с бутылкой и одним стаканом.
— Это тебе. — Он протянул ей стакан. — Выпей.
Сюзетта послушно проглотила бренди, а когда он налил вторую порцию, выпила и ее.
— Это согреет тебя. — Остин улыбнулся, протянул девушке руку, и она встала. — Я нагрел воды, Сюзетта. Я налью воду в таз и принесу сюда, к огню. Здесь ты вымоешься, а я пока сварю кофе.
— Остин, — Сюзетта плотнее завернулась в пальто, — мое платье порвано.
— Я провожу тебя, и ты возьмешь другое. — Он отвел ее в спальню, где она взяла первое попавшееся теплое платье.
Сюзетта сняла с себя разорванную одежду и белье, опустилась на колени перед камином и принялась смывать поцелуи пьяных солдат с лица, шеи и груди. Остин в это время возился на кухне. Это были чудесные звуки — безопасные и желанные.
Пока она пила кофе, Остин поддерживал непринужденный разговор. Через час он поднялся.
— Уже поздно, Сюзетта. Пора прощаться. Тебе нужно немного отдохнуть, милая.
— Я так и сделаю, Остин. Спасибо. Я…
— Что, милая?
— Ничего. Совсем ничего. Спокойной ночи.
Сюзетта смотрела, как он уходит. Скоро Остин сядет в свой экипаж, спустится с холма, и она останется одна. Одна, всегда одна. Ночь за ночью, год за годом — всегда одна. Сможет ли она пережить в одиночестве еще одну длинную, страшную ночь?
«Прошу тебя, Остин. Пожалуйста, не оставляй меня».
Остин обернулся. Несколько мгновений, показавшихся Сюзетте вечностью, он смотрел на нее. Сюзетта была не в силах больше этого вынести; она открыла рот, чтобы попросить его остаться, но не смогла произнести ни слова. С ее губ сорвался лишь приглушенный всхлип.
Остин тихо закрыл дверь, подошел к Сюзетте и ласково коснулся ее лица. Этого оказалось достаточно: одиночество, боль и страх, так долго копившиеся в душе девушки, прорвались наружу. Сюзетта с облегчением заплакала, чего никогда не позволяла себе раньше.
— Я… мне очень жаль… Я…
— Не нужно плакать, милая. Я здесь, моя дорогая девочка. Позволишь мне обнять тебя и взять твою боль? Именно поэтому я здесь, Сюзетта. Позволь мне утешить тебя.
— Я… я… не могу… вы и так уже весь мокрый. — Произнося эти слова, она взглянула на него и подумала, как было бы хорошо, если бы эти сильные руки обнимали ее. Сюзетта страстно желала прильнуть к нему, зарыться лицом в его сорочку, прижаться к нему всем телом, пока не пройдет дрожь.
Ласково, как будто он обращался с младенцем, Остин притянул ее к себе. Сюзетта почувствовала, что от него исходит невероятное тепло.