Тайлер готов был задушить ее. Голыми руками. «Во всем городе не найдется человека, у которого повернется язык осудить мой поступок, как только он узнает мотивы». Впрочем, она и не заслуживала того, чтобы он из-за нее перед кем-то оправдывался. Тайлер резко остановился и обратил на нее горящий взгляд:
— Мы обсудим этот вопрос прямо здесь и сейчас или все-таки уединимся?
— Я ничего не собираюсь обсуждать с человеком, который не способен рассуждать трезво. Вы больше не состоите у меня на службе, Тайлер Монтейн, и не имели никакого права так себя вести.
На ней было синее платье. Оно должно было несколько приглушить блеск ее глаз, и именно поэтому Тайлер рекомендовал ей этот цвет. Но, черт возьми, попробуй-ка сделай что-нибудь с этими длинными ресницами! У любой нормальной женщины с таким цветом волос ресницы должны быть рыжие, а нос весь в веснушках! А что у Эви? При ее волосах таких ресниц не бывает!
Тайлеру захотелось устроить сцену, но он сдержался и только крепче стиснул зубы.
— Неужели вам до сих пор не приходило в голову, мисс Пейтон, что вы уже сейчас, возможно, носите моего ребенка? Именно из-за этого, помимо защиты репутации девушки, джентльмен и берет в жены ту, кого обесчестил. И если уж мы с вами поженимся, то я не хочу, чтобы моя супруга строила глазки всем подряд мужчинам в возрасте от четырнадцати до девяноста!
Обратив на него, хмуро сдвинувшего брови, потрясенный взгляд, Эви сильно побледнела. Вернулся тот Тайлер, с которым она не знала, как себя вести. Пока они стоят посередине улицы, ей, возможно, ничто не угрожает. Но тут она заметила приближающийся фургон и попыталась скинуть с себя его руку, но безуспешно.
Подобрав юбки, Эви пошла к тротуару.
— Не беспокойтесь, мистер Монтейн, я не имею намерений становиться вашей женой. Ни при каких обстоятельствах. А о кокетстве не вам говорить! Вы уже подцепили себе в баре одну из тамошних девушек? Наверняка там найдутся желающие. Так почему бы вам не обратить внимание на них и не оставить меня в покое?
Он все не отпускал ее руки, и поэтому Эви вынуждена была фактически тащить его за собой. Осознав это, Тайлер вдруг поймал себя на мысли: «А ведь она всю дорогу от Натчеза тащит меня за собой». Он сам себя перестал понимать. Тайлер никогда прежде не совершал над женщиной насилие, его никогда и не интересовали такие, как Эви. А уж о свадьбе и говорить не приходилось. «Так какого же черта я веду себя словно ревнивый воздыхатель?»
Они наконец оказались на тротуаре. Качнув головой, словно пытаясь отделаться от наваждения, Тайлер отпустил ее руку.