И все же Рут смутилась, даже чуть покраснела.
— Я делала лишь то… только то, что казалось мне правильным, — срывающимся голосом пробормотала она. — Если нам удастся благополучно разрешить ваше дело, я буду совершенно счастлива.
— Счастливы?.. Вы были бы счастливы? — Слова мистера Нортона, будто камни, падали в гулкую пустоту безмолвия. — Простите меня, мэм, я совсем не мудрец и часто в жизни делал ошибки, особенно в отношениях с людьми. Но за несколько дней, что мы провели вместе, я многое узнал о вас, и мне трудно поверить, что вы можете быть совершенно довольны и счастливы, оставаясь хозяйкой придорожной гостиницы.
— Уверяю вас… — начала было Рут, но не договорила, с удивлением глядя на мистера Мортона, обнаружившего вдруг столь несвойственное ему красноречие.
Рут решила, что просто он все еще взволнован неприятной встречей с племянником и выбит из колеи тем, что неожиданно открыл в Чарльзе гораздо больше отвратительных качеств, чем находил раньше.
— Не поймите меня превратно, вы просто прекрасно справляетесь со своей нелегкой работой, — бойко продолжал мистер Нортон. Он не останавливался ни на минуту, так что казалось, что слова сыплются у него изо рта как горох. — Я убежден, что вы по праву можете гордиться доброй славой «Толстого Кота». Этой славой гостиница обязана только вам, и никому больше… но счастье… Нет, извините меня, но счастье — это совсем другая вещь, разве вы не согласны?
— Нет, — вымолвила Рут и отвернулась к окну.
Слишком многое произошло в этот день, чтобы она могла поддерживать сейчас разговоры о ее собственной жизни, тем более о счастье.
— Я, конечно, достаточно пожил на этом свете, — торопливо продолжал мистер Мор — тон, — и существует множество вещей, которых я не смогу дать вам для полного счастья. Но уверяю, я бесконечно преклоняюсь перед вашими заслугами и безмерно уважаю вас… Вы должны наконец получить безопасность и покой… И, может быть, вам даже имеет смысл еще раз выйти замуж, и, хотя я много старше вас…
Тут красноречие мистера Мортона иссякло, и он просто смотрел на Рут с какой-то болезненной надеждой.
Она растерялась. Ее первым чувством было изумление, смешанное с инстинктивным желанием тотчас, не медля ни секунды, ответить отказом. Но она не сделала так, потому что благодарность к этому человеку за его трогательную заботу пересилила все иные ощущения.
— Но вы ничего обо мне не знаете! — воскликнула она.
— А мне и не надо ничего о вас знать, — ответил он. — Я имею в виду ваше прошлое… Я только предлагаю вам нечто вроде соглашения… Жалкое, конечно, соглашение, учитывая вашу красоту и молодость, но мне так хочется дать вам то, что вы заслужили, то, чего вы стоите и без чего вам, наверное, неуютно живется в этом мире. Дорогая моя… Рут… Послушайте, у меня есть и маленькое условие, только одно… Вы никогда не должны в будущем поддерживать отношения с лордом Фицуотером. Такие люди, как он — я ведь уже говорил вам об этом, — такие люди могут найти себе развлечение повсюду, их везде хорошо принимают, но женятся они исключительно в соответствии со своим положением. Знатность обязывает их… Простите, если что не так… Но я высказал то, что думаю, — пробормотал он, видя, что Рут встала.