— Нет!
Рут вырвала у него свою руку. В любую минуту он опять мог предложить ей стать его любовницей, а она не хотела больше об этом слышать. Она не желала играть в его жизни ту роль, которую он ей предназначал, и в то же время боялась, что не найдет в себе сил отказать ему.
Так что ей не оставалось ничего другого, как сильнее натянуть поводья. Ее серая кобыла тотчас вырвалась вперед, легко выбрасывая стройные ноги. Но гнедой не отставал от нее ни на шаг. Рут вырвалась вперед, пустив серую в галоп. Ветер раздувал ее юбки и пытался сорвать шляпу. Естественно, она не могла далеко уйти от гнедого, но сейчас она это делала не от любви к скорости; она просто пыталась спастись — от него и от самой себя. И вот ее лошадь мчится галопом, а сама она, не замечая пронзительного зимнего ветра, всеми силами стремилась уйти от своего прошлого, от всего, что осталось позади. О как бы хотелось ей умчаться в такие дали, где она уже никогда больше не сможет ни видеть, ни вспоминать его!
Копыта лошади звонко били в каменистую землю. Эхо от их ударов перекликалось с ударами ее сердца. Деревья проносились мимо, неясно очерченные, неотличимые друг от друга. Лица людей, с которыми столкнула ее жизнь, ясными видениями мелькали перед ее внутренним взором и растворялись в воздухе. Ее отец, дядя, Джек Рэй, даже Шон. Всем им она когда-то поверила, и все они ее предали. Ей очень хотелось бы забыть их, навсегда изгнать из своей памяти. Но это было невозможно, ибо они навсегда стали частью ее самой.
Вскоре далеко впереди показались силуэты Коры и Майкла. Они оглядывались. Чуть повернув голову, краешком глаза она увидела за спиной приближавшегося Джорджа.
— Рут! — позвал он ее, перекрикивая стук лошадиных копыт.
Она не откликнулась, опасаясь, что он попытается перехватить у нее поводья лошади. Она была так возбуждена, что, если бы ему удалось сделать это, она могла бы пойти на все — даже хлестнуть его плеткой по лицу.
Но такой попытки Джордж предпринимать не стал. Когда они приблизились к другим всадникам, его гнедой перешел на легкий галоп, да и серая тоже инстинктивно замедлила ход. На губах Рут тотчас заиграла очаровательная улыбка — прием, которым хозяйке гостиницы нередко приходилось пользоваться в жизни. И вот что удивительно, как только она подумала, что Джордж попытается навязать ей свою волю, заставить ее подчиниться его желаниям, он сразу же отступил, предоставив ей полную свободу решать, чего она хочет, а чего нет.
Это было одно из тех редких качеств, за которые Рут любила его. Но только теперь она с особенной теплотой подумала о его терпении и выдержке, не возволявших ему пользоваться чужой слабостью. То, что он по своей природе не был способен на насилие, коренилось в его уверенности в себе, в его достоинстве. Но именно это качество лишало ее твердости и сильнее всего прочего мешало бежать от него.