Вообще-то когда другой по доброте душевной подставляет ради вас свою шею, реагировать можно по-разному. Например, рассыпаться в благодарностях. Или горячо запротестовать: «Нет, нет, это совершенно излишне! Я сама справлюсь». Возможны и другие варианты.
– А вот и щетка! – сказала я и продемонстрировала свою покупку.
Уолтер со вздохом поднялся и удалился из гостиной. Проследовал куда-то по коридору. Я осталась торчать на пороге со своей идиотской зубной щеткой и тупостью мозга. Больше всего мне хотелось броситься наутек, но я не знала, как это сделать, не рискуя показаться полностью спятившей, поэтому сочла за лучшее просто дождаться развития событий.
Немного погодя Уолтер вернулся с банным полотенцем, ослепительно белым, как та незабываемая наволочка, пушистым и аккуратно сложенным втрое. У него, конечно же, была приходящая служанка, потому что мужик просто не может, не должен уметь с математической точностью складывать полотенца втрое. Это противоречит самой природе вещей.
Впрочем, Уолтер Бриггс противоречил всему, что я до сих пор знала. Воплощение всех женских мечтаний. Хозяин воздушного замка.
– Я свое дело сделал, теперь решать тебе. На мой взгляд, нужно как можно скорее обратиться в полицию, но это твоя жизнь, и я больше не стану тебя принуждать. А за то, что уже пытался, извини.
Просто удивительно, сколько доброты, сколько бескорыстия воплощает в себе простой жест – протянуть другому свое банное полотенце. Я приняла дар, не находя слов для благодарности.
– Ванная в конце коридора.
Я все еще не находила слов. Хотя всего-то и нужно было сказать «спасибо», я искала чего-то более емкого. И нашла.
– Не вздумай таращиться на мою задницу, когда я буду оттуда выходить!
– Иди, принимай свой душ. – Уолтер засмеялся, взял меня за плечи, мягко повернул и подтолкнул в нужном направлении.
Я пошла по коридору, призывно покачивая бедрами и очень надеясь, что он вот именно таращится. Хотелось обернуться и проверить, но я позорно струсила.
Поскольку ощущение чистоты и свежести было единственным подлинным удовольствием, доступным мне в последнее время, я провела в душе массу времени, а когда вернулась, на столе уже был сервирован ужин: бифштекс, картошка в фольге и салат. Из кухни появился Уолтер, снял фартук и перекинул через спинку стула.
– Все очень мило, – едко заметила я, выхватила из салатной миски морковку и, разжевав ее, невнятно добавила: – Но пока ты не сделал ничего по-настоящему впечатляющего.
Он поднял бровь. В который уже раз за сегодняшний день я от души прокляла свой длинный язык.