Мириам даже не заметила, что рассуждает вслух, пока не увидела удивленный блеск в глазах Жака и смущение на лице Кэтрин.
— Совершенно верно, — улыбнулся с облегчением Жак, которого немало позабавили слова графини.
Жак распрощался, сказав, что ему надо идти и побыстрее все разузнать, и удалился. Графиня подумала, что, помимо этих планов, ему не хотелось присутствовать при взрыве гнева Кэтрин, который наверняка произойдет после ее слов. Но Жаку вряд ли известно, что в семейных делах Мириам Латтимор не сможет одурачить никто. И тем более он не догадывался о средствах, которые она использовала. Пришло время обкладывать медведя со всех сторон, но сначала необходимо приманить его медом. Ну а в данный момент кувшинчик меда не помешает им самим. Графиня позвонила в колокольчик и приказала принести чаю.
— Что вы ожидаете от меня? — дождавшись, пока выйдет Жак, спросила Кэтрин.
— Пожалуй, тебе следует помириться с Фрэдди, — спокойно, не обращая внимания на усмешку в глазах собеседницы, ответила Мириам.
— Да я скорее приласкаю змею! — выпалила молодая женщина. — Как можно говорить о примирении после того, что он совершил?
— Победы, Кэтрин, можно достичь разными способами, — сказала графиня, присаживаясь на диван. Она погладила холодную руку Кэтрин, а потом крепко сжала ее своими теплыми ладонями. — Можно победить в открытом бою с развернутыми знаменами и гремящими трубами, а можно и спокойно, без лишнего шума, зная слабые стороны противника. Хороши оба способа, если они ведут к победе.
Взглянув на упрямо напрягшуюся Кэтрин, графиня покачала головой и чуть заметно улыбнулась своим мыслям. Как они все-таки похожи — эта сидящая с ней рядом молодая женщина с открытым сердцем и Фрэдди, старательно держащий сердце на замке от посторонних в течение многих лет! А Кэтрин, всего несколько минут назад буквально засыпавшая от усталости, почувствовала вдруг такой прилив сил что, наверное, смогла бы еще раз проскакать от у Мертонвуда до Лондона.
— Так просто я не сдамся, Мириам! — предупредила она.
— А тебя никто и не просит делать это, — спокойно ответила графиня. — Я хорошо знаю своего сына, Кэтрин, и мне известно, насколько он упрям. Можешь не сомневаться, он ни за что не отступится от задуманного, так же как и ты, я полагаю.
— Да, — тихо произнесла Кэтрин, со страхом осознавая правоту Мириам, — он не отступится.
Но что это означает для нее? Получается, что остаток жизни ей придется провести, скрываясь от графа Монкрифа? Надо найти такое место, где он не смог бы достать ее. Эмигрировать? Неожиданное решение выглядело разумным, но, с другой стороны, Кэтрин было страшно об этом подумать. Она любила свою родину и не могла представить, что все близкое и дорогое ей может сделаться далеким, недоступным и чужим. Невозможно было смириться с тем, что она больше уж никогда не увидит замок Донеган, а дети ее и вовсе не будут чувствовать себя англичанами. Будь проклят этот граф Монкриф с его длинными руками и ногами!