— Храните юности бездумные порывы, — прервал неловкое молчание француз. — Они, как тот цветок, что прелестью нас тешит, и быстро в беге лет увянут.
— О, это же стихи Ронсара! — с радостью восклинула Кэтрин, довольная, что кто-то ещё знает этого поэта. — А помните: «Живи сегодня, откладывать сбор на завтра, поверь мне, в этой жизни глупо».
Удивление в глазах Жака сменилось радостью. Они обменялись с Кэтрин улыбками заговорщиков.
— Известная философия, — заметил граф. — Но мне лично ближе совет Публилиуса Сируса: «Позвольте дураку хранить молчанье, и даже он за мудреца сойдет».
Он посмотрел на друга. Жак немного помрачнел, но улыбка с его лица не исчезла, придавая ему мудрое, задумчивое выражение. По глазам графа он понял, какую линию поведения тот избрал. Спокойствие и уравновешенность всегда были главным орудием Монкрифа в отношениях с представительницами прекрасного пола. Даже во время своего бурного романа со своевольной Селестой Монкриф никогда не проявлял ревности. Несколько ее попыток подогреть страсть любовника с помощью открытого и даже скандального кокетства с его соперниками не возымели ни малейшего действия. Жак опасался, однако, что такое поведение не годится для Кэтрин.
Граф между тем, оглядывая собравшуюся за столом компанию, думал, что, приди в голову хозяйке какого-нибудь великосветского салона специально собрать у себя заведомо разных людей, она вряд ли добилась бы такого результата. Джереми, наивность которого начинала раздражать, как промокшая одежда, пришел в замешательство, пытаясь понять недосказанное, готовый в любую минуту отразить чей-нибудь выпад. Его друг Жак, возможно, был самым сложным человеком из всех известных ему людей. Аристократ с мощью и отвагой простолюдина, человек, который мог с легкостью прирожденного каторжника затянуть веревку на шее врага. Его дворянский род насчитывает семь поколений. Жак был образованным человеком и, что важнее, обладал удивительно светлой головой. Благодаря этому Жак был единственным после графа человеком, который знал о делах Монкрифов практически все. Поэтому ему не следовало сидеть за этим столом и наблюдать немую сцену между Кэтрин и хозяином дома. Кэтрин — очаровательная девушка, но слишком импульсивная и удивительным образом соединяющая в себе черты умной женщины и озорного мальчишки. Но особенно странно в этой компании выглядел он сам — один из пяти самых богатых людей Британской империи, сидящий за одним столом с двумя неравными по положению людьми и неопытным юношей и получающий от этого удовольствие. Любовь и гнев витали над столом, и только глупец мог не заметить этого.