— О, простите нас! Чтобы чувствовать себя в безопасности рядом с Джули, вам надо было надеть кольчугу или фартук, футов пяти длиной и четырех шириной, — улыбнулась она Джереми, вытирая руки девочки носовым платком и вручая ей новый кусочек печенья.
— Вы очень любите мою маленькую племянницу правда? — спросил он, глядя, как Кэтрин удобно усаживает девочку около себя, подальше от него.
— Как же ее не любить? — Девушка поправила шелковистые локоны малышки и поцеловала ее в макушку.
— Знаете, ей очень повезло. Кто бы мог подумать, что при всех обстоятельствах ее появления на свет… — Молодой человек осекся, поняв, что опять чуть не сболтнул лишнее, и бросил быстрый взгляд на Кэтрин. — вы понимаете… — промямлил он, не зная, как выйти этого положения.
— Я все знаю, Джереми, — резко, не скрывая раздражения, ответила она, — и Джули тоже все узнает, когда придет время! Не понимаю только, почему все озабочены этим. Хотя чего же непонятного! Ведь Господь запретил Латтиморам разбавлять свою чистую кровь, чтобы не испортить породу.
В последних словах звучал такой жестокий сарказм, что Джереми даже вздрогнул.
— Простите меня, Кэтрин! — покаянно произнес он, рассеянно обхватывая пальцами ручку Джули.
— Считайте, что извинения приняты, — отрывисто ответила девушка, высвобождая руку девочки.
— Но то, что ей повезло, я могу повторить, — закончил Джереми, разглядывая крошечную ладошку. Он так и не рассказал историю рождения Джулет. Однажды ночью родственники Селесты принесли ребенка к лондонскому особняку графа Монкрифа и оставили на ступеньках. Отец Селесты даже не захотел поговорить с Фрэдди, а оставил лишь краткую записку, где было сказано, чтобы граф никогда не искал встреч с ним, что Селеста умерла при родах и что они не собираются беспокоиться о дальнейшей судьбе его отродья. Фрэдди не отвернулся от своего ребенка, к тайной радости графини Монкриф. Свет был шокирован его поступком, а брат и сестра смущены.
— У нее есть вы, и это многого стоит, — только и сказал Джереми.
— Спасибо, Джереми. Вы очень милы! — Взгляд Кэтрин заметно потеплел.
Джереми покраснел, и девушка отвернулась, чтобы еще больше не смущать молодого человека.
— Вообще-то я пришел попрощаться.
— Попрощаться? Но вы же только что приехали!
— Да, — угрюмо произнес он. — Но после вчерашнего вечера чем я буду дальше от Фрэдди, тем будет лучше для нас обоих.
— Я слышала, как вы ссорились.
— Ссорились? Да это было настоящее сражение! О, простите, Кэтрин! — Джереми опять покраснел.
— Все нормально, Джереми. Мы уже выяснили, что несдержанность — одна из ваших дурных привычек, не так ли?