Не такое уж он и чудовище. И сейчас граф испытывал чувство незаслуженно обиженного человека, сделавшего не так уж и мало для своего ребенка.
Несмотря на обиду, граф улыбнулся. Кэтрин подумала, что эта улыбка похожа на тигриный оскал.
— Если вы захотите повидать дочь, милорд, в чем я не сомневаюсь, — произнесла она, теребя пальцами подол шерстяной юбки, — я просто буду отсутствовать это время.
— Вот уж поистине разговор, который я никогда не мог себе даже представить, — улыбка на лице графа поблекла. — А тем более участвовать в подобной сделке. — Но самым необычным для графа было то, что он испытывал сильное раздражение и жгучую страсть одновременно. Такого ощущения у него еще не было.
— Так вы говорите, тридцать дней, Кэтрин? Это может быть и слишком много, и слишком мало, я еще не решил. — Он пристально посмотрел на нее.
— Если я научилась чему-либо за последнее время так это защищаться, — уклончиво проговорила Кэтрин.
— Неужели ваша жизнь была настолько тяжела, что вы готовы продать себя ради безопасности?
Граф с первой встречи хотел узнать как можно больше о ее жизни, но задать этот вопрос он решился впервые. Девушка отвернулась, устремив неподвижный взгляд куда-то вдаль.
— Мое прошлое не является частью нашего соглашения, милорд. Это должно быть одним из условий.
Граф посмотрел на нее долгим, изучающим взглядом, словно пытаясь прочесть ее мысли и узнать ее тайны.
— А что будет, если вы захотите продлить наше соглашение? Вы потребуете за день по рубину, а за неделю по бриллианту?
— Ничего не продлится между нами дольше этого времени, милорд.
— Вы недооцениваете мое обаяние, — сказал он, улыбнувшись самой очаровательной из своих улыбок.
О нет! Она знала силу его чар и опасалась, что тридцать дней с ним могут оказаться слишком долгим сроком. Она хотела прижаться к нему и оказаться в его пылких объятиях, послав к черту весь мир. Она желала слышать его смех и греться в лучах его улыбки. Более того, она хотела получить в его постели еще большее блаженство, чем она испытывала в его объятиях. Этот месяц может быть самым чудесным мигом в ее жизни, солнечным светом после дождя. Но не слишком большим, чтобы глубоко запасть ей в душу.
А потом? Сможет ли она легко оставить его? И если нет, то она станет еще одной собственностью графа Монкрифа, едва им замечаемой.
— В таком случае мы не будем обсуждать эту тему. — Кэтрин резко повернулась и попыталась уйти, но граф удержал ее, схватив за рукав платья. От его прикосновения Кэтрин слегка вздрогнула, и этого было достаточно для него, чтобы понять, насколько тяжело давалось ей спокойствие.