Она почувствовала, что находится в комнате не одна, хотя не слышала ни шагов, ни звука отворяющейся двери. Кэтрин ощутила присутствие графа: комната вдруг стала слишком маленькой, и ей показалось, что она словно отрезана от остального мира. Фрэдди двигался, как всегда, с бесшумной грацией благородного животного, на которое хотел походить. Когда он подошел и, обняв, прижал ее спину к своей груди, она не шевельнулась. Ей надо было справиться с переполнявшим ее страхом и взять себя в руки. Объятие графа подействовало на нее успокаивающе. Его сильные руки сначала легли ей на плечи, а затем осторожно переместились на грудь, окутывая ее своим теплом. Кэтрин откинула голову, прижавшись затылком к его шее, и вздохнула. Это совсем не напоминало поражение, просто взаимное влечение друг к другу равноправных партнеров. Ей стало теплее, пальцы уже не были такими непослушными, ноги перестали дрожать в коленях и подгибаться. Граф осторожно развернул ее, и Кэтрин наконец взглянула ему в лицо. Холеный палец коснулся шеи, медленно приблизившись к подбородку, нежно приподнял голову, и их глаза встретились.
— Не передумала? — низкий, мелодичный голос выдавал чувственное волнение.
Кэтрин чуть улыбнулась, лицо ее посветлело, и в нем уже не угадывалось признаков страха. Что сделано, то сделано. Свое решение она приняла вполне осознанно и менять его не собирается.
— Разве от этого кому-то станет лучше? — с вызовом спросила она.
— Нет, — просто ответил он.
Он еще ближе прижал ее к себе, и она вдохнула его запах. Он тоже готовился к встрече, принимал ванну. Чуть влажная рубашка говорила о его нетерпении. Ноздри щекотали знакомые ароматы свежей льняной ткани, бренди и пряный, опьяняющий запах его одеколона. У нее закружилась голова. Все, что было до этого вечера, скорее напоминало игру в кошки-мышки: он догонял, а она — убегала.
— Идем, — услышала она ужасный приказ, и на этот раз ей придется подчиниться.
Стук в дверь прервал ее размышления. Граф отпустил Кэтрин, и она спряталась в спальне. В комнату вошли служанки во главе с миссис Робертс, лицо которой выражало явное осуждение.
Служанки ушли, и Кэтрин покинула свое убежище. Граф зажигал восковые свечи на столике, покрытом узорчатой шелковой скатертью. Пламя свечей отразилось в блестящих серебряных подносах с закусками, принесенных служанками. Здесь же стояла хрустальная ваза с последним осенним даром — тремя едва распустившимися бутонами роз. Было очень уютно, изысканно и явно продумано.
— Очень мило, — тихо проговорила Кэтрин. Фрэдди поднял голову и посмотрел своими зелеными глазами на румянец, появившийся на ее лице, и сверкающие глаза, в которых отражались огоньки горящих свеч.