– Но, насколько я помню, Аид был женат?
– Да, на Персефоне. И похождения мужа ей совсем не понравились. Вот она и превратила нимфу в растение.
Кэтрин склонила голову на его плечо.
– Дайте-ка я угадаю в какое. В мяту.
Маркус немного отстранился. Черт побери, она источает райское благоухание!
– Да.
Потянувшись, Кэтрин взяла у него кувшин.
– Не торопитесь так, Кэт. Вам уже хватит.
Кивнув, она вернула кувшин Маркусу, и он поставил его на столик возле кровати.
– Кажется, я где-то читала, что древние греки сажали мяту возле могил. Они делали это, чтобы задобрить Аида?
– Ну да, а еще чтобы заглушить запах смерти.
И зачем он только это сказал? Не следовало напоминать ей о смерти!
Они снова замолчали.
– Я все понимаю, Маркус… – пробормотала она и поежилась. – Значит, так и должно было быть. Что случилось… – голос Кэтрин зазвенел, – то и случилось. Боже! Какой страшный каламбур, – прошептала она. – Данн предан земле. – Девушка медленно откинулась и легла на кровать. – Боже, как ужасно…
Маркус лег рядом с ней.
– Не менее ужасно, чем «Кэт-упрямица».
– Кэт-упрямица… – повторила она. – Вот забавно! И кто это сказал?
– Я.
Маркус замолчал, вспомнив свой недавний разговор с отцом, и печаль нахлынула на него. Припомнилось ощущение родственной близости и старые обиды… Сейчас Маркус без колебаний отдал бы свою правую руку, только бы защитить отца. На его глаза навернулись слезы.
– Мне так жаль, Маркус, – Кэтрин всхлипнула, – я тоже очень его любила. Какое горе!
Маркус, не раздумывая, потянулся к ней, и она кинулась ему в объятия, уткнувшись носом в его щеку. Ее плечи вздрагивали, а слезы текли ему за воротник. Маркус прикрыл глаза, и их слезы смешались.
Держа в объятиях Кэтрин, которая скорбела вместе с ним, он почувствовал себя немного лучше: горе переплелось с нежностью.
Спустя некоторое время Кэтрин немного отстранилась, но ее лицо все еще находилосьтак близко, что их носы почти соприкасались, и Маркус ощущал ее благоухающее мятой дыхание.
Кэтрин снова всхлипнула:
– Каждый раз, когда я об этом думаю… Нападение. Кровь… Мое сердце… бьется так сильно… Я очень боюсь…
– Не нужно бояться… Я рядом, – пробормотал Маркус, поглаживая ее шелковистые волосы. – Я не допущу, чтобы с вами случилась беда.
Кэтрин задрожала и в поисках утешения еще сильнее уткнулась носом в его плечо. Она казалась такой растерянной, такой одинокой, и он прекрасно понимал, как глубоко ее горе, так как сам скорбел ничуть не меньше.
– Я пытаюсь найти какой-то выход, но никак не могу. – Голос Кэтрин предательски задрожал. – Мне кажется, нужно что-то предпринять, но я не понимаю что именно. Мне хочется помочь и вам, и детям, и миссис Нейгел. Я не могу сидеть сложа руки… Но никак не пойму, каково мое предназначение!