— Что? Предалась бы любви медленно, неторопливо — конечно, без корсета — или отхлестала бы меня своим красивым веером из-за тех происшествий, о которых мы оба помним? Я бы огорчился, милая цыганка, узнав о том, что ты стала не только светской дамой, но и лицемеркой.
— Я не позволю вам забавляться со мной так, словно… Не проглочу вашу наживку, Трент Челленджер, или как вы там себя называете! Можете называть меня как угодно и думать обо мне что угодно. Ваше мнение, равно как и титул, ничего для меня не значат — вы поняли?
Голос Лауры стал таким же ледяным, как глаза Трента.
Вопреки своему раздражению Трент невольно улыбнулся, подумав о том, во что превратилась Лаура. В пустоголовую светскую бабочку, порхающую в лучах внимания, которым ее одаривают члены королевской семьи и обыкновенные охотники за богатством. Она сказала, что не проглотит его наживку? Ему хотелось поиграть с ней — она продолжала интриговать его. Но еще не пришло время потянуть леску и вытащить из воды мокрое существо. Он подождет, насладится схваткой, пока это дерзкое, самоуверенное создание не признает свое поражение!
— Мне больше не хочется танцевать с вами. Отпустите меня! Вы не забыли о вашей спутнице — леди Вестбридж? Чем причинять мне боль гадкими воспоминаниями, лучше поговорите с моим братом. У вас с ним много общего!
На этот раз ей удалось рассмешить его — темно-серые глаза Трента сверкнули серебром.
— Ах, маленькая цыганка! Кое-что ты узнала, верно? Знаешь, это делает тебя более интересной.
Не успев ничего ответить, Лаура вновь оказалась прижатой к его телу; Трент снова закружил ее по всему залу. Когда, наконец, он вернул девушку Мишелю, головокружение помешало Лауре выразить свой гнев и ударить Трента по лицу; он склонил голову и прикоснулся губами к ее руке.
— Ты выдохлась, моя дорогая! — пробормотал Мишель, заботливо обхватив рукой ее талию. — Он тебя утомил?
— Он… он решил, будто наше поверхностное знакомство и его дружба с моими родителями дают ему право на бесцеремонность! — Лаура одарила Мишеля лучезарной улыбкой, приняла приглашение на танец и с радостью позволила французу обнять ее. Он, во всяком случае, не доведет ее до невыносимого головокружения.
Сабина, стоявшая в дальнем углу комнаты возле брата, видела все, включая возмущение Лауры Морган и поведение Трента. Реджи рассердился и излил свою злость на сестру, упрекнув ее в том, что она не сообщила ему заранее о знакомстве — возможно, чересчур близком — между его последней пассией и герцогом Ройзом. Но Сабина была не виновата — она сама растерялась не меньше, чем ее брат.