— Извини, извини! Обещаю тебе: больше ни слова о нашем мрачном герцоге! — торжественно произнес Харрис, однако Лауре не понравился сверкнувший в его глазах огонек, и она хмуро посмотрела на Фрэнка.
— Надеюсь! Мрачный герцог! Звучит как название. — Глаза Лауры округлились, на ее губах появилась зловещая улыбка. — Да! Точно! Дорогой, дорогой Фрэнк! — Она склонилась над столом, поцеловала растерявшегося Фрэнка и, засмеявшись, отвернулась от него. — Да, конечно — готический роман! Мрачный герцог. Я напишу роман, а ты поможешь мне опубликовать его! Поможешь, Фрэнк? Обещай!
После разговора с Фрэнком Харрисом Лаура и правда загорелась идеей написать что-нибудь в готическом стиле — настоящую сатиру на него. «Негодяй зашел слишком далеко!» — в ярости подумала Лаура. Гнев мешал ей заснуть, поэтому она решила писать. Выставить Трента на осмеяние публики.
Они только что вернулись в Седжвик-Хаус с вечеринки, устроенной лордом и леди Латимер, где Лаура, как обычно, встретила Трента — на этот раз без леди Вестбридж. Эна и леди Онория отметили этот факт, тем более что герцог то и дело посматривал в ее сторону — чуть ли не с ненавистью.
— Мне все равно, как он на меня смотрит, — невозмутимо сказала Лаура. — Лишь бы он не приглашал меня танцевать!
Но, к сожалению, Трент сделал именно это — в тот момент, когда лорд Энтони отошел от Лауры, чтобы принести ей бокал с пуншем. Леди Онория предупредила девушку, что обычная вежливость обязывает ее принять приглашение, к тому же герцог был другом ее родителей. «Хорошо, — подумала взбешенная Лаура, — я не позволю ему смутить меня! Не позволю ему увидеть мое волнение!»
Лаура с удивлением отметила, что во время танца Трент держался почтительно. Потом он увлек ее в маленькую нишу, примыкавшую к залу, и, не дав девушке опомниться, прижал к стене, чтобы поцеловать. Воспользовавшись растерянностью Лауры, поднял руку и посмел коснуться ее груди. Его пальцы задержались на сосках. Лаура готова была убить его! Она ударила бы Трента по его мрачному загадочному лицу, если бы он не сжал ее запястья и не вывел в зал — с той же стремительностью, с какой и утащил.
Леди Онория заметила, как горят щеки девушки; Лаура объяснила это тем, что для нее здесь слишком жарко. Она ненавидела Трента и проклятую многозначительную улыбку, появившуюся на его губах, когда он с притворной вежливостью поклонился ей.
Ярость Лауры усилилась, когда она вспомнила, как иногда при встрече он брал ее кисть, чтобы поцеловать тыльную сторону, а потом поворачивал руку и целовал ладонь так интимно, что девушка, не успев отдернуть руку, невольно ахала. В других случаях он, не реагируя на протесты Лауры, делал вид, будто изучает рисунок на ее ладони, говорил ей, что линии судьбы и сердца переплетаются.