– На «романы» у меня слишком мало времени, – сказала она, – после школы я ведь работаю.
– Это мне знакомо. Когда я учился в Йейле, я был на двух работах. Три дня в неделю вкалывал на стройке, а каждую ночь и все воскресенья занимался уборкой одного офиса. Надо же было платить за учебу.
– Ты работал дворником?!
– Ну, знаешь ли, материальная независимость дается не так-то легко, – усмехнулся Рорк. Потом наклонился и поправил плед, которым была укрыта Кэсси. Пальцы его случайно коснулись бедра девушки, от чего кровь закипела у нее в жилах. – Скажи мне, Кэсси, а что бы тебе хотелось делать в жизни? О чем ты мечтаешь?
– Я вернусь сюда, в Нью-Йорк, – смело сказала она. – Стану богатой и знаменитой особой, – в глазах ее появился решительный блеск – гардероб мой будет полон модной, элегантной одежды, мехов, драгоценностей. И бриллианты будут, и изумруды, и рубины, более яркие, чем закат солнца в Оклахоме. Заведу собаку, – перечисляла она свои планы. Сколько лет просила Кэсси у матери разрешения иметь песика.
Сколько лет Белл, была непреклонна. – Заведу такого белого, мохнатого пуделя, какие есть у каждой важной дамы и кинозвезды. Буду прогуливаться с ним по Пятой Авеню – он в бриллиантовом ошейнике, а я в бриллиантовом колье и с кольцами.
Рорк не смеялся над ее полудетскими мечтами. Только сказал:
– Это прекрасно. У тебя уже есть идеи, как этого достичь?
Кэсси будто прорвало. Она разом выложила ему все свои мысли, которые родились у нее только сегодня утром, на аукционе.
– Больше всего я хочу заниматься этим удивительным камнем – жадеитом, – заявила она, – ты знаешь, кстати, что его величают «небесным камешком»?
– Нет, этого я не знал, – улыбнулся Рорк.
– Тем не менее это так. – И она поведала ему древнекитайскую легенду, которую недавно слышала от мисс Лилиан.
К восторгу и облегчению Кэсси, Рорк совершенно не смеялся над ней. Более того, велев кучеру сделать еще один круг, он высказал Кэсси свои размышления, которым она внимала ревностно и страстно.
– Ты всего добьешься, Кэсси Макбрайд, – сказал Рорк, когда они стояли уже у входа в отель. Руки его почти незаметно касались талии девушки, нежно и пристально смотрел он в ее лицо. – Наступит год, когда ты, красивая и умудренная, покоришь этот город. И я буду гордиться тобой.
Семнадцатилетняя Кэсси, изведенная муками первой любви, восприняла эти слова как обещание на будущее А когда он наклонился и поцеловал ее – поцеловал по-настоящему, в губы, коротко, но чувственно – она уже была уверена, что это – не безответная любовь.
Возвратившись в Гэллахер-сити, Кэсси рьяно взялась за свое образование. Она корпела над каталогами, которые на имя мисс Лилиан приходили от Сотби, Кристи, Бентли, от других, меньших, но таких же престижных аукционов.