Все, что она сказала о сыне герцога, было чистой правдой. Игра стоила свеч. Чтобы расстроить его планы и принудить его публично отказаться от своих притязаний, Джульетта была готова пожертвовать своей будущей репутацией. Лорд Эдвард никогда не простит нанесенного ему оскорбления, но в то же время навсегда оставит свои домогательства. Однако она даже на минуту не допускала, что и вправду позволит этому распутнику использовать ее тело в угоду своей похоти.
Джульетта чувствовала, как ускорился пульс. Это было похоже на панику. Она проглотила комок в горле.
Когда сын герцога рассказывал ей о том лондонском пари, он произнес еще одну фразу: «Я знаю, Грейсчерч от вас ничего не добьется. Вы можете обезоружить подобного хлыща одним движением бровей!»
Однажды это уже почти случилось, когда она ехала с ним в открытом экипаже. Олден Грэнвилл целовал ее, а она притворялась, что ее это не трогает. Тогда она еще заметила выражение растерянности, промелькнувшее на его лице. Пусть сейчас он думает, что добился ее благосклонности. Пусть считает, что выиграет свое пари. Позже она выскажет ему свое презрение! Она унизит его, уничтожит его гордыню. Не оставит камня на камне от его тщеславия.
Кромешная тьма заполонила все, Джульетта только слышала, как он размеренно дышит. Его пронзительный мужской запах щекотал ей ноздри. Она вспомнила, как вдыхала этот запах, точно свежий воздух в гостиной сэра Реджинальда, когда Олден Грэнвилл только вошел и встал сзади. Другие мужчины так благоухали, будто их поливали крепкими духами. От него, напротив, всегда веяло свежестью, как от быстро бегущего ручья. К этому чистому запаху примешивалось что-то еще, не поддающееся определению – сугубо мужское, и ей хотелось втягивать это в глубь легких. Его красота вводила в искушение, будь он неладен!
– Остается мало времени, – проговорила Джульетта в это дышащее жизнью молчание.
Что-то упало на пол. Звук от удара отозвался в ее сердце, подобно легкой вспышке паники.
– Что вы делаете?
– Снимаю туфли, – спокойно сказал Олден. Затем негромко лязгнул металл.
– Что это?
– Моя шпага, – вновь ответил он. – На время подобных занятий я обычно ее снимаю.
Его насмешливый голос был полон уверенности, черт бы его побрал!
– Вы раздеваетесь? – спросила Джульетта слишком высоким голосом, близко к визгу.
– Это вас тревожит?
Послышалось легкое шуршание. Должно быть, сбрасывает свой розовый жилет.
– Нет, не тревожит, – сказала Джульетта. – Конечно же, нет! – Но, несмотря на свой бравый ответ, она застыла на месте словно примерзшая.
В темноте прошуршало что-то тонкое и мягкое. Потом что-то, почти неуловимое, наподобие звона крошечных колокольчиков с его кружев, прозвучало в неслышном для уха микромире.