– Вот это… Баталия во всей гистории, от Александра Македонского, почитай, славнейшая.
– Нешто не знаю, – обиделся инфант.
– Вы меня прервали, – тут Наталья толкнула брата локтем. – Плод сей баталии есть всё, что мы имеем окрест. Сей град, наша держава, сильнейшая в целом мире. Прошу вас, осторожно!
Турецкая сабля заворожила Петрушу, кривая, с диковинным эфесом. Пальцем пробует лезвие.
– Мы в Азове взяли.
Клинки, пистолеты, ружья разных армий по всей стене; оружие в отблесках свечей рубит, колет, палит бесшумно. Как оторваться! За обедом инфант мимо рта пронёс ложку, облился супом. Наталья хмурила круглое, смышлёное личико, мимически извинялась за брата. Сашка и Александра прыснули, Мария вытирала салфеткой коричневый, скромно простроченный серебряной нитью кафтанчик. Петруша благодарил по-латыни, чем пуще смешил княжича.
– Вы-то с кем воевали, сударь? – спросила княгиня Дарья, заметив шрам на Петрушином лбу.
– Катались… С Лизаветой…
Съехали с горки, из окна Зимнего во двор, занесло санки, налетели на фонарный столб.
– До свадьбы, чай, заживёт.
– Отчаянная ваша тётя, – вставила, пытливо щурясь, Варвара.
– Она ничего не боится, – заявил инфант и оглядел сидящих. – Я на ней женюсь.
– Неужто? Тётя идёт за вас?
– Этого нельзя, выше высочество, – вмешался светлейший. – Вас не обвенчают.
– Остерман сказал, можно.
– Он ошибается. Православная церковь не разрешит.
Пухлые Петрушины губы надулись.
– Я когда буду царём, повелю.
Варвара и Дарья сдавленно хихикали, умилялись. Данилыч качал головой досадливо. Перемудрил Остерман. Воображал примирить все придворные партии посредством кровосмешенья. Кто-то наболтал царевичу, смутил отроческий ум.
– Дед ваш в юных годах не о свадьбе думал.
И до конца трапезы увлёк рассказами притихших детей, вспоминая былое – потешный полк Петров под Москвой, тиски солдатской одежды, страх, испытанный в первом бою, под холостой канонадой. А вдруг взаправду убьёт…
Стол отодвинут, уставлен прохладительными напитками, музыканты, игравшие под сурдину марши, грянули полонез. Инфант пригласил сестру; потом князь, хлопнув в ладоши, назначил дамский менуэт, подмигнул Марии. Инфант ей по плечо, но повёл уверенно. Варвара наблюдала с иронией.
– Лизавета, поди, натаскала.
Дарья растрогалась.
– Вырос-то как… Ростом деда догонит. И волосом, кажись, в него, чёрный, может, чуть посветлее.
Машке живости бы придать… Так ведь и с Сапегой – хоть бы кровинка на лице от танца. Юбку придерживает двумя пальцами, по правилам, указательным и большим, бела, спокойна, урок исполняет. А младшая – вон она, носится вокруг ёлки с Сашкой, мотает его, как котёнка, мушку налепила над губами, кокетка. Куклы заброшены. Её бы сватать, да очередь Машкина, Александре ждать. Худо вышло с поляком…