Ушаков дал знак, и ефрейтор со служивыми вышли в сени и расположились там.
Сообщение графа с глаза на глаз Ушакову протянулось на всю ночь, да захватило и часть дня. Лакоста же отпущен был скоро совсем, чтобы не мешать беседе. Тайна беседы этой известна была только одним собеседникам.
Но, видно, они столковались, потому что, оставляя людей, Ушаков просил графа только не показываться и к себе никого не принимать, обещая скоро выхлопотать и отмену принятой меры. Довольный собою, Андрей Иванович, видно, захотел, выходя от Толстого, убить двух бобров разом. Столковавшись, как можно полагать, со старцем, он задумал открыть свои подвиги светлейшему, чтобы и с него сорвать магарыч.
Вышло далеко не так. В самом конце игры заколодило. Слушал вначале Меньшиков сыщика более чем благосклонно и внимательно, но вдруг задал вопрос:
– Где же ты их оставил?
– Под арестом, в доме у каждого.
– Это зачем?
– Так велела государыня.
– Врёшь. Читай указ… я выслушал ведь, приказано взять?
– Я было и хотел, когда писал указ да и дал подписать его цесаревне, но её величество наказали только учинить дознание и… не трогать.
Светлейший сделал недовольную мину и крикнул.
– Продолжай!
– Я всё кончил, ваша светлость, покуда…
– Гм… а дальше что?
– Обо всём буду немедленно доносить вам.
– Жду чем скорее, тем лучше, не зевай, смотри, без награждения я не оставляю усердия.
– А теперь, ваша светлость, дворики свободные есть, вот роспись.
И подал челобитье, со списками.
Светлейший стал смотреть, да как напустится на сыщика:
– Ах ты, вор, бездельник! Ничего не сделал, а уж торговаться со мною норовишь!
И как пошёл, как пошёл!..
Андрей Иванович видит – неладно.
– Счастливо оставаться, ваша светлость!
А на поклон его – толчок в шею!
– Ступай вон, мерзавец!
Как сбежал с лестницы Андрей, сам не помнит. Приехал домой и заперся. У себя дал он полную свободу бешенству. Досталось же светлейшему от обиженного им и разгневанного Андрея, сознававшего, впрочем, свою полную неспособность тягаться с всевластным вельможею.
Насытив злость ругательством наедине и начиная успокаиваться уже, Андрей услышал из внутренних комнат, от жены, лёгкий стук. Отворил потаённую дверь, и глазам его предстала княжна Марья Фёдоровна Вяземская.
– Я к тебе, Андрюша, от княгини Дарьи Михайловны. Я у них была, как спровадил тебя взбешённый князь. Пришёл и рассказал, разумеется, виня тебя в неблагодарности. Услышав, что произошло у вас, княгиня на него вскинулась: «Что с тобой, Саша, самых преданных людей оскорбляешь. Ну за что облаял Андрея чего доброго, врага наживёшь вместо сберегателя» Гневливец смягчился и от имени своего и жены просит – ехать сейчас на мировую, с ним обедать.